9. ЗАПУГАННОЕ БОЛЬШИНСТВО

Законы о гражданских правах принимаются не для того, чтобы защищать только белых, и к ним не относятся1.

Мэри Берри,

Председатель Комиссии Сената США по гражданским правам

Почему христиане позволили, чтобы их веру и их Бога изгнали из их же храмов? Почему их сопротивление столь незначительно? Наполеон утверждал, что Бог на стороне превосходящих сил. В Америке христиане по-прежнему составляют большинство, значит, Бог должен быть на их стороне. Однако они уступают - и пехота, и кавалерия, и даже драгуны. В своей книге “Долгий марш” Роджер Кимболл, редактор журнала “Нью Крайтирион”, связывает прорыв культурного фронта с ослаблением позиций консерваторов:

“Долгий марш американской культурной революции завершился успехом, о котором смели мечтать разве что наиболее одержимые своими фантазиями утописты. Величайшая ирония заключается в том, что эта победа одержана на фоне возрастающих симпатий электората к "правым". Не может не шокировать тот факт, что предполагаемый триумф консерваторов на выборах почти никак не сказался на доминировании "левых" теорий, идей и воззрений в нашей культуре. Напротив, в так называемой культурной войне консерваторы продолжают терпеть поражение за поражением”2.

Несмотря на похвальбу некоторых консерваторов - мол, если приглядеться, победа в культурной войне все-таки за нами,- будем честны сами с собой и признаем правоту Кимболла. Но почему традиционалисты отступают? И у христиан, и у консерваторов сохраняется доступ к масс-медиа - от радиобесед до телевизионных шоу, от Интернета до глянцевых и научно-популярных журналов. После 1968 года республиканцы одержали больше побед, чем потерпели поражений, то есть они отнюдь не утратили политической воли. Опросы общественного мнения показывают, что в культурном противостоянии народ на стороне традиций: американцы возражают против призыве в армию женщин, против свободы абортов и преимуществ по расовому признаку. Они выступают за сохранение утренних молений в школах и соблюдение Десяти заповедей. Они хотят поставить барьер неконтролируемой иммиграции и объявить английский единственным государственным языком США. Тем не менее на этическом, социальном и культурном фронтах объединенные силы республиканцев, консерваторов и христиан продолжают с потерями отступать - и фактически превратились сегодня, если позволительно так выразиться, в запуганное большинство.

Белый Дом отказался вмешиваться в расправу над Джоном Эшкрофтом, которую устроили Тед Кеннеди и демократы из Судебного комитета. Ни мистер Буш, ни вице-президент не приняли участия в работе съезда Христианской коалиции в 2000 году. Мистер Буш ограничился тем, что прислал записанное на пленку собственное выступление. Однако он нашел время, чтобы встретиться с республиканцами-гомосексуалистами из клуба “Бревенчатая хижина”. Когда боевое знамя Конфедерации превратилось в предмет раздоров и склок, губернатор Буш заявил, что жителям Южной Каролины следует предоставить свободу выбора. Но едва закончились предварительные выборы, губернатор распорядился снять со здания Верховного суда штата Техас мемориальные таблички в честь погибших в Гражданской войне конфедератов.

Никому из выступавших на съезде Республиканской партии в Филадельфии не позволили сформулировать отношение к современной этике. А Колину Пауэллу выделили лучшее время дня для рассуждений о необходимости содействия “позитивной политике”;* пристыженные республиканцы покорно улыбались, слушая, как их на всю страну обвиняют в несоблюдении национальных интересов. В позицию партии, получившую прозвище “рейганизм”, было выпущено много критических стрел, но эта позиция позволяла сохранить утраченное ныне влияние на культуру и этику общества,

“Республиканцы изменились” - таков был лейтмотив большинства кулуарных бесед на съезде. Так оно и есть на самом деле.

* Политика, направленная на устранение последствий расовой дискриминации или дискриминации по половому признаку при приеме на работу или на учебу, а также предотвращение случаев такой дискриминации.- Прим. перев

Злоречивый критик Билл Мейхер съязвил, что “в последний раз, когда среди республиканцев было столько чернокожих, они ими торговали”3. Когда мистер Буш попытался “примириться” с NААСР, эта организация ответила новыми нападками - на сей раз это была политическая реклама с участием дочери Джеймса Бэрда; подразумевалось, что мистеру Бушу наплевать на факт линчевания Бэрда, раз он выступает против закона о преступлениях ненависти. Всякий раз, когда от республиканцев требуют протянуть руку дружбы тем, кто не упускает возможность укусить их за палец, партия подчиняется этим требованиям - и ее снова кусают, к вящему восторгу мучителей. Журнал “Нэшнл Ривью” подвел итоги политики умиротворения:

“Буш усерднее, чем любой республиканский кандидат до него, пытался ничем не оскорбить чувств либералов. Он объявил о поддержке иммиграции, поддержал двуязычное образование, ловко увильнул от прямого вопроса относительно преимуществ по расовому признаку, выступил на съезде NААСР, согласился с законом о преступлениях ненависти и отправил Колина Пауэлла обличать республиканцев на их собственном съезде. Результат: 35 процентов голосов испаноязычного населения - и даже меньше голосов чернокожих, чем было у Боба Доула в 1996 году”4.

Консерваторы утратили уверенность, присущую им в молодости, когда христианство было воинственной религией. Они как будто озабочены лишь тем, чтобы убедить общественное мнение в своей политкорректности, благонамеренности и благонадежности. После того как мистер Буш сформировал свой кабинет, председатель NААСР Джулиан Бонд прокомментировал: “(Президент) собрал представителей талибанского крыла в американской политике, удовлетворил притязания правых экстремистов и составил кабинет из тех, кто почти по-собачьи предан идеям Конфедерации”5.

Лидер большинства в Конгрессе Ричард Арми писал президенту NААСР Квази Мфуме, что подобные высказывания суть “расовый маккартизм” и что “они провоцируют расовую напряженность”6. “Намеренно или нет, - писал Арми,- эти слова бросают вызов нашему народу и, если на них правильно не отреагировать, неминуемо приведут к расколу общества”7. Арми просил о встрече, однако Бонд и Мфуме отвергли его письмо как “типичный образчик мыслей тех, кто против честности и справедливости”8.

Этот эпизод весьма поучителен. Представитель руководства Республиканской партии фактически попросил аудиенции у руководства NААСР - организации, которая всячески унижала его партию и поносила избранного народом президента, а Джулиан Бонд не скрывал своего презрения к республиканцам и к тем ценностям, которые защищает их политическая программа. Уверенные в себе республиканцы попросту растоптали бы Бонда, потребовали бы от Налогового управления провести проверку деятельности NААСР и убедиться, что эта организация не нарушает налогового законодательства, а также отказали бы NААСР в федеральном финансировании, что неизбежно привело бы к увольнению Бонда; в качестве возможных мер воздействия упомяну еще обращения к компаниям-спонсорам NААСР с вопросом, поддерживают ли они демагогические нападки на президента страны, применение ряда положений налогового законодательства для наказания фондов, наподобие фонда Форда, который финансирует не облагаемыми пошлиной долларами публичное унижение президента страны и Республиканской партии. Как известно, библейский принцип - око за око. Поэтому консерваторы должны поступать с МААСР, как либеральные демократы поступают с “новыми правыми”.

Вместо этого мистер Арми попросил аудиенции и попытался завязать диалог! Сражения на фронтах культурной войны не соответствуют новому имиджу республиканцев. С уходом Рональда Рейгана средства массовой информации не уставали твердить: “Забудьте о культуре - на ней не выехать. Забудьте о ней, иначе проиграете”. Республиканцы вняли призыву - л превратились в добросовестных исполнителей воли своих противников в культурной войне.

И сама Америка, подобно консерваторам, утратила уверенность в собственных силах. Президент Эйзенхауэр провел операция “Мокрая спина”, отослав на родину тысячи нелегальных иммигрантов, и не подумал извиняться перед кем-либо за защиту границ и национальных интересов США. Нынешние республиканцы даже не требуют “запечатать” границы, через которые к нам ежегодно проникает полтора миллиона чужаков. Никто не хочет получить клеймо националиста. Консервативная газета “Хьюман Эвентс” опросила семнадцать членов Палаты представителей и сенаторов, всем задавался один -единственный вопрос - одобряют ли они высылку из страны нелегальных иммигрантов, нарушающих наши законы; из семнадцати человек лишь двое ответили утвердительно9. Поскольку испаноязычные американцы могут отомстить членам Конгресса, требующим ужесточения иммиграционных законов, Конгресс и не настаивает на этом ужесточении. Подобная трусость может стоить нам нашей страны. Наблюдается общий упадок воли, которая необходима для сохранения той великой державы, которой некогда была Америка.

Когда в самом начале своего выступления перед студентами Портлендского университета мистер Клинтон заявил, что в ближайшем будущем “в Америке не останется расового большинства”, “аудитория разразилась аплодисментами”10. История показывает, что такое слу чается крайне редко - чтобы люди аплодировали известию, что они сами и их дети, то есть то самое большинство, окажутся лишенными культурного наследства в собственной стране, созданной их предками.

Падение нравов, столь характерное для нынешней Америки, в Европе заметно еще более отчетливо. Государства, выставлявшие в двадцатом столетии миллионные армии, сегодня с трудом набирают войска для охраны собственных границ. Более того, они предпочитают привлекать к охране своих границ американцев! Население Европы сокращается, государства распадаются, но лишь немногим, как кажется, есть до этого дело. Исполненные чувства вины, немцы стремятся раствориться в единой Европе. Другие нации тоже как будто устали от независимости и свободы и готовы принять диктатуру Европейского союза. “Нации - богатство человечества, его универсальные персоналии; даже у мельчайшей из них есть собственные цвета и собственное место в Божественном узоре, - сказал Александр Солженицын.- Исчезновение наций обеднит мир не меньше, чем ободинаковление всех людей, с единым лицом и единым характером”". Тем не менее европейские государства и нации, похоже, смирились с тем фактом, что их пребывание на планете подходит к концу.

Лидеры, желающие сохранить национальную идентичность, получают клеймо расистов и ксенофобов. В Дании министр внутренних дел Карен Йесперсен, радикал 1960-х годов, вызвала бурю негодования своим предложением о высылке беженцев с криминальным прошлым на необитаемый остров. Она не желает жить, заявила Йесперсен, в мультикультурном обществе, где преступники уравнены в правах с мирными гражданами и где равны все культуры2.

Дания вообще превратилась в приют для политических беженцев, вследствие чего датским гостеприимством активно пользуются преступные группировки из Азербайджана, Армении и Украины. За заявлением Йесперсен насчет того, что она предпочитает собственную культуру всем прочим, последовала серия разбойных нападений на датчанок, организованных выходцами с Ближнего Востока, которые вдобавок выдвинули требование о принятии Данией исламского законодательства, налагающего существенные ограничения на права женщин, восстановление смертной казни и практики отсечения рук за кражу.

Европа ужаснулась; реакция была “мгновенной и суровой”, как заметила журнале “Полиси Ривью” Хенрик Беринг13. Европейский центр мониторинга расизма и ксенофобии занялся расследованием этих случаев. В самой Дании, 33 процента гражданского бюджета которой идет на социальную защиту иммигрантов, составляющих 4 процента населения страны, датчане стали выступать в поддержку Карен Йесперсен.

Европа утратила жизненную энергию. В книге “Самоубийство Запада”, написанной в 1964 году, стратег холодной войны Джеймс Вернем пришел к выводу, что существует особый европейский тип мышления, примиряющий европейцев с гибелью их империй и закатом цивилизации. Вернем назвал проявления этого мышления в обществе “идеологией западного самоубийства”14. Мы видим, что эта болезнь распространилась сегодня на весь Запад и переросла в эпидемию.

Но почему консерваторы столь нерешительно сопротивлялись культурной революции, угрожающей существованию их циклизации? Как представляется, по нескольким причинам.

* * *

Во-первых, последователи Барри Голдуотера и Рональда Рейгана пришли в политику в убеждении, что Америка проигрывает холодную войну. Иными словами, они оказались абсолютно не готовы к началу войны культурной. А с избранием Рональда Рейгана, падением Берлинской стены и крахом Советской империи исчезла и та побудительная причина, которая заставила этих людей заняться политикой.

Кроме того, большинство консерваторов от политики, журналистики и телерадиовещания куда более сведущи в экономике и внешней политике, нежели в истории, философии и теологии. Как заметил один остроумец, “республиканцы вынуждены были спуститься на землю, чтобы урезать налоги”. Порой кажется, что это единственная причина, по которой они действительно спустились на землю. Абсолютно “неподкованные” в вопросах этики и культуры, они теряются, когда возникают подобные проблемы, хуже того, не испытывают к ним ни малейшего интереса, поскольку считают, что они не имеют отношения к реальной политике. Покойный Ричард Уивер имел в виду как раз таких республиканцев, когда писал: “Многие традиции нашего мира пострадали не столько из-за врожденных дефектов, сколько из-за тупости, некомпетентности и интеллектуальной лени тех... чьей обязанностью было их защищать”15.

Сталкиваясь с этическими, социальными и культурными проблемами, консерваторы отмахивались от них и углублялись в вопросы налогообложения и военной доктрины, где чувствовали себя на твердой почве. Однако, несмотря на стойкое нежелание республиканцев обращать внимание на культурную войну, эта война разгоралась все сильнее. Ведь, как писал Троцкий, “война может быть не интересна вам, зато вы интересны войне”16.

Во-вторых, захватив общественные институты, имеющие особое влияние на молодежь - МТV, прочие телевизионные каналы в прайм-тайм, кинематограф и прессу, школы и колледжи, - культурная революция обрела возможность формировать мировоззрение молодого поколение Художники, актеры, драматурги, поэты, певцы в большинстве своем перешли на сторону революции. Обозреватели и комментаторы остались в меньшинстве и , разумеется, не смогли в одиночку противостоять новой силе. Вдобавок развлечения, которые предлагала культурная революция, были для молодых гораздо более привлекательны, поэтому многие дети традиционалистов примкнули к их противникам. Впрочем, став старше, многие из этих “блудных детей” вернулись под отцовский кров.

Полстолетия назад литературный критик Лайонел Триллинг писал: “В Соединенных Штатах либерализм не только домширует, но и является единственной интеллектуальное традицией. Не подлежит сомнению, что сегодня в обществе отсутствуют сколько-нибудь популярные консервативные или реакционные идеи”17. Эти слова были преувеличением даже в ту пору, однако в них, безусловна содержится крупица истины. А после шестидесятых произошел “популяционный взрыв” в среде творцов культуры и “властителей умов” - интеллектуалов, критиков, учителей, журналистов, писателей, бюрократов и художников. И консерваторов не просто превзошли числом - их буквально растоптали.

Крейн Бригтон в своей книге “Анатомия революции” пишет, что признаком “существенно нестабильного общества” является внезапное появление множества интеллектуалов, которые:

“...злобно нападают на существующие общественные институты, требуют значительных перемен

в обществе, бизнесе и управлении. Чисто метафорически мы можем сравнить этих интеллектуалов с лейкоцитами, стражами кровеносной системы; но при избытке лейкоцитов у человека, как известно, развивается белокровие...”18

Если воспользоваться определением Бриттона, сегодняшняя Америка стоит на пороге белокровия.

В-третьих, в отличие от политических конфликтов, в которых всегда существует возможность компромисса, культурная война представляет собой бескомпромиссную ничью. Триумф одной стороны есть поражение другой, и наоборот. Распространение абортов, легализация самоубийств и однополых браков - явления, требующие от политиков, предпочитающих “золотую середину”, однозначного ответа - да или нет. Республиканцы, большинство которых не рассматривает политику как кровавую забаву, оказались не готовы к жестокой схватке с критической теорией, не признающей за противником права на сопротивление.

В прежние времена на власть предержащих “указывали с гордостью”, а на тех, кто бросал власти вызов, “смотрели с опаской”. Культурная революция не знает иного способа существования, кроме нападения, а традиционалисты вынуждены постоянно обороняться. “Сила не в обороне, а в нападении”,- писал культурный революционер прошлого столетия по имени Адольф Гитлер19.

Рассмотрим тридцатилетнюю войну за овладение одной из “господствующих высот” общества - Верховным судом. Двое кандидатов мистера Никсона, федеральные судьи Клемент Хейнсуорт и Дж. Гарольд Карсуэлл, не прошли утверждение,- как и двое кандидатов Рональда Рейгана, федеральные судьи Роберт Борк и Дуглас Гинзбург (причем последнего обвинили в преследовании курильщиков марихуаны). От фамилии Борка был образован глагол “to bork”, означавший “подпортить репутацию кандидата в глазах избирателей”. Кандидат Джорджа Буша Кларенс Томас был вынужден “пройти сквозь строй” клеветнических публикаций.

Разительный контраст с этим “моральным избиением” кандидатов-консерваторов представляет избрание членами Верховного суда кандидатов Клинтона Стивена Брейера и Рут Бадер Гинсберг. К обоим отнеслись уважительно и одобрили их кандидатуры без малейших проволочек. Демократическая партия, надо признать, поняла и приняла условия культурной войны, тогда как многие республиканцы по-прежнему не хотят видеть, что вокруг рвутся снаряды...

“Политика остановилась у кромки воды”, “партизанство заканчивается с закатом” - таковы политические клише вчерашнего дня. Культурная война есть то самое явление, которое Мао называл “перманентной революцией”. Со спуском боевого знамени конфедератов в Южной Каролине, Джорджии и Флориде фронт передвинулся в Миссисипи. Когда будут спущены все флаги, придет черед статуй и портретов, затем названий школ, и так далее, пока не будут устранены и искоренены все напоминания о доблести южан.

В-четвертых, тридцать лет сражений значительно ослабили христианскую мораль. В отличие от эпохи “Колоколов святой Марии” и “Песни Бернадетты” священников и проповедников сегодня в кинематографе и на телевидении чаще всего изображают лицемерами, распутниками и глупцами. Кто захочет выступать в защиту семейных ценностей, зная наверняка, что его подвергнут публичному осмеянию? Как и прочие общественные институты, церковь находится под постоянным огнем - и выказывает явные признаки утомления. Осаждаемая схизмами и выступлениями в защиту абортов и гомосексуалистов, раздираемая внутренними скандалами (женщины-проповедницы, священники-педофилы и пр.), церковь сегодня значительно отличается от той, какой она была вчера. Подобно мышцам, моральный авторитет без регулярных “тренировок” атрофируется. Тот факт, что сенаторы-католики, не получив санкции своих епископов, поддержали вето Билла Клинтона на закон о запрете абортов на поздних стадиях беременности - это “откровенное убийство”, по словам сенатора Мойнигана,- показывает, насколько низко пали церковь и вера с благословенных времен Пия Двенадцатого.

Постоянные обвинения в расизме, шовинизме, гомофобии и фанатизме не могли не подорвать боевой дух традиционалистов. Цена продолжения борьбы не могла не показаться чрезмерно высокой. Многие впали в пораженческое настроение и в отчаяние, подобно голливудским звездам и звездочкам, которые грозят покинуть страну, поскольку не желают жить в Америке Джорджа Буша. Христиане сегодня выражают свои чувства только на выборах, но те, кого они выбирают, оказываются не в состоянии сражаться.

Судья Кларенс Томас рассуждал о цене сопротивления на торжественном обеде в Американском институте предпринимательства в 2001 году: “Политически активные граждане часто подвергаются злобным нападкам, их называют расистами, гомофобами, шовинистами, дают другие, не менее неблагозвучные прозвища”20. Под шквалом нападок, прибавил судья, “мы приучаемся сдерживать себя. Но это отнюдь не проявление вежливости, это обыкновенная трусость”21. В качестве члена Верховного суда Томас сделал официальный запрос о целесообразности “позитивной политики” и создания преимуществ по расовому признаку. Лидеры этнических организаций незамедлительно обвинили его в измене своему народу; их целью, по словам Томаса, было запугивание22.

Кларенса Томаса запугать не удалось, зато его последователи оказались людьми менее стойкими. Они всего лишь хотели, чтобы их оставили в покое. Но в условиях культурной войны покой - непозволительная роскошь, нужно непрерывно делать выбор и принимать решения, хуже того, постоянно пятиться и отступать...

В-пятых, народ “Божьей страны” привык уважать своих лидеров и подчиняться им. Революционеры вроде Уоррена, Дугласа или Бреннана опирались на “врожденный консерватизм” молчаливого большинства, внося свои радикальные предложения. У многих американцев эти предложения вызвали негодование, однако они все же подчинились решениям Верховного суда, уступив авторитету властного органа. До тех пор пока американцы верят, что правительство действует в строгом соответствии с конституцией, они будут подчиняться. Консерваторы по определению не мятежники. Впрочем, таковыми не были и отцы-основатели - пока их, что называется, не приперли к стене.

Наконец, выросло новое поколение, для которого культурная революция вовсе и не революция, а культура, с каковой они родились и взрослели. Гомосексуализм, порнография, грубая брань с телеэкранов и в кинофильмах, матерщина в текстах песен - все это окружало их с колыбелей. Неудивительно, что многие представители этого поколения пребывают в полной уверенности: прежняя Америка была средоточием зла. Традиционная культура им попросту непонятна. Они окончили школы и колледжи, усвоили все, что им внушали, и поверили в теории, опошляющие и оскверняющие наше прошлое. “Мы похитим ваших детей!” - кричали экстремисты шестидесятых. Так и случилось.

А при нетерпимости нынешней культурной элиты главный недостаток консерваторов состоит именно в том, что они - консерваторы. В 1770-х годах люди консервативных убеждений, наподобие Вашингтона и Джона Хэнкока, осознали, что они должны стать мятежниками, как Патрик Генри или Сэм Адаме. В разгар Французской революции, когда к власти пришли Робеспьеры и Бонапарты, оппозицию им составил не только Эдмунд Берк, но и Нельсон с Железным Герцогом*.

* Прозвище герцога Веллингтона.- Прим.. перев.

Доктор Сэм Френсис, политический обозреватель и автор книги “Революция из глубинки”, пишет:23

“Первое, что нужно усвоить, чтобы одержать победы в культурной войне, это то, что мы сражаемся не ради сохранения чего бы то ни было, а ради свержения нового порядка. Мы должны понять, должны отдавать себе отчет в том, что власть - государственные органы, масс-медиа, школы, университеты, значительная часть организованной культуры, включая искусства и развлечения - не только не предпринимает никаких шагов для сохранения того, что считается наследием нации, но и стремится к уничтожению этого наследия - либо безучастна к его исчезновению. Если мы хотим сохранить культуру, мы должны избавиться от угрожающей ей власти”24.

Традиционалисты, любящие культуру и страну, в которой выросли, должны ответить себе на такой вопрос: мы просто хотим сберечь уцелевшие остатки прежней культуры - или собираемся восстановить ее во всей полноте? Останемся ли мы консерваторами - или станем контрреволюционерами и свергнем доминирующую культуру?

Американцы, воспринимающие культурную революцию как продолжение “обычной политики”, не понимают сути этого явления, которое намерено уничтожить нашу страну, какой мы ее знали. С революцией невозможно достичь компромисса. Безоглядное и безапелляционное употребление ярлыков “экстремист”, “расист”, “шовинист”, “гомофоб”, “националист”, “ксенофоб”, “фашист”, “нацист” показывает, насколько серьезно революция настроена и как она относится к тем, кто ей сопротивляется. Для истинных адептов революции праве не просто люди, закосневшие в ошибочном мнении; правые для них - абсолютное зло.

Вот что сказал Джесси Джексон, лидер чернокожей Америки, после победы республиканцев в 1994 году: “Ненависть и боль распространяются по Америке. Если бы то, что происходит здесь, случилось бы в Южной Африке, все заговорили бы об апартеиде. Если бы это случилось в Германии, все вспомнили бы нацистов, в Италии - фашистов. А мы прикрываемся красивым словом "консерватизм"”25. Когда шел повторный подсчет голосов на президентских выборах во Флориде, Джексон заметил: “Если Джордж Буш победит, это будет победа нацистов...Пора выходить на улицы. Мы должны выступить против Буша, дискредитировать его, сделать все, чтобы он не стал президентом”26.

Для Джулиана Бонда критики “позитивной политики” - не иначе как “неофашисты”27. Для бывшего мэра Атланты Мейнарда Джексона боевое знамя Конфедерации - свастика28. Для конгрессмена Максайна Уотерса Джон Эшкрофт - расист29. Конгрессмен от штата Миссури Уильям Клэй охарактеризовал решение мистера Буша назначить Эшкрофта министром юстиции как “действие в духе ку-клукс-клана - те тоже предлагали свою помощь чернокожим, в виде виселичных петель и горящих крестов”30.

Сравнение консерваторов с нацистами и куклуксклановцами восходит по меньшей мере к доктору Кингу, который разглядел в избирательной кампании Голдуотера “явные признаки гитлеризма”31. Сегодня этим сравнением пользуются все подряд, поскольку известно, что наказания не последует. Некоторые журналисты ссылаются при этом на лидеров чернокожих, поскольку разделяют их предубеждение против консерваторов, другие цитируют Маркузе, защищавшего нетерпимость к консерватизму как наилучший способ удалить правых от власти.

Клеймение противников нацистами, фашистами и куклуксклановцами, тем паче безнаказанное, приносит плоды. Оно выбрасывает противника из круга “приличных людей”, заранее дискредитирует все, что он собирается сказать, заставляет его защищать самого себя, а не свои политические взгляды. И еще одно: противостоять нацистам или “ночным волкам” куда героичнее, нежели соперничать с Денни Гастертом или Диком Арми. Чем сильнее демонизирован образ врага, тем большим героем ты выглядишь в собственных глазах.

В демонизации правых значительную роль играют фантазии левых. Мистер Клинтон с трагическим видом рассказывал о том, что в Арканзасе его молодости расисты сжигали церкви чернокожих; на самом деле этого никогда не было. Мистер Гор со слезами на глазах поведал аудитории, что у постели любимой сестры, умиравшей от рака легких, поклялся до последнего вздоха сражаться с табакокурением. Лишь некоторое время спустя мы узнали, что мистер Гор, несмотря на свои клятвы, до сих пор сам не бросил курить. Уолтер Мити высмеял мистера Гора в своем рассказе о том, как Эл Гор вышел в интернет, обнаружил там “Любовный канал” и выяснил, что его бурная интрижка с некоей Типпер вдохновила народ на создание “Истории любви”. Вполне вероятно, что и в сознании реального мистера Гора последовательность событий выглядит именно так. А когда Джесси Джексон сравнивает пересчет голосов во Флориде с битвой при Сельме, он не только выставляет республиканских юристов солдатами Быка-Коннора, но и изображает себя героем обороны моста через реку Алабама.

“Я жизнь по чайной ложке отмеряю”,- жалуется Альфред Пруфрок у Томаса С. Элиота32. Точно так же поступает и наша культурная элита. Зато в своих фантазиях они ежедневно бьются насмерть с нацистами, фашистами и куклуксклановцами, которые иначе набросятся на беззащитные и преследуемые меньшинства. Как тут не восхититься собственным благородством? Для нынешних “прогрессистов” вполне реален мир телесериала “Западное крыло” и “президента” Нью-Гемпшира Джозии Бартлетта.

Подобная политика не требует особого мужества. Вспомним рассуждения миссис Зонтаг относительно того. что “белая раса есть раковая опухоль на теле человечества... белая раса, и только она одна... уничтожала автономные цивилизации везде, где она появлялась”33.

Заменим в этих фразах словосочетание “белая раса” на “еврейский народ” - и мы получим замечательный отрывок из “Майн кампф”! Если бы Зонтаг писала так о евреях, ее общественная карьера на том бы и закончилась. Однако диатрибы против “белой расы” ничуть не повлияли на ее авторитет, как и посещение в 1968 году Заноя, где северные вьетнамцы мучили американских военнопленных. Более того, Зонтаг получила пенсию от Фонда Макартура, а в одном из недавних критических обзоров ее назвали самым уважаемым интеллектуалом нашего времени. Тем не менее можно повторить вслед за Томом Вулфом, автором “Изысканности радикалов” и “Костра тщеславия”:

“Кто эта женщина? Кто и что она такое?.. Макс Вебер? Арнольд Тойнби? Вообще-то она -

очередная бумагомарательница, потратившая жизнь на участие в демонстрациях протеста и блуждание по разного рода сборищам, а на писательском поприще известная разве что своим запутанным стилем и неудобочитаемыми произведениями”34.

По мнению Вулфа, Зонтаг - “любительница порисоваться”. Вспоминается замечание Маклюэна о том, что “возмущение на публике - отличный способ для дурака обрести видимость разумности”35.

“Каждая жертва мечтает поменяться местами со своим мучителем”,- писал революционер Франц Фанон36. Эта фраза Фанона как нельзя лучше объясняет трансформацию движения за гражданские права из традиционного общественного движения, наподобие суфражисток или профсоюзов, в инструмент революции.

В 1950-х годах афроамериканцы с полным на то основанием считались патриотами и консерваторами, гордящимися приверженностью христианской вере. Они требовали равноправия в рамках нашей великой нации, которой посвятили свои жизни. Америка приняла их требование. Белые и чернокожие американцы вместе боролись против законов Джима Кроу и вместе победили. Казалось, мы движемся к подлинному единству. Но с удовлетворением требования о равноправии и признания чернокожих американцев полноправными гражданами США общественное мнение сосредоточилось на других проблемах. Гражданские права были забыты.

Чтобы вновь привлечь к себе внимание общества, следовало выдвинуть новые требования, а потом еще и еще. Уничтожения сегрегации было уже недостаточно. Посыпались новые требования: “позитивная политика”, квоты, государственные резервы, равноправие в заработках, образование юридических и конфессиональных округов, призванных гарантировать “справедливую долю” представительства в органах власти. Расовое равноправие должно было быть обеспечено даже на уровне школьных классов, пускай это означало насильственное перемещение белых детей в школы со сложной криминальной обстановкой. Старинный клич свободы сменился непримиримыми требованиями” власти чернокожих.

В 1971 году Верховный суд рассматривал протест белого студента, которого не приняли в коллегию адвокатов Аризоны, хотя он получил на экзамене более высокую оценку, нежели чернокожие студенты, успешно получившие мест; в коллегии. Во время обсуждения дела судья Тергуд Ларшалл повернулся к своему коллеге Уильяму Дугласу и сказал: “Вы, парни, душили нас многие годы. Теперь наша очередь”37.

Движение за гражданские права влилось в культурную революции, его воинственные лидеры выдвинули новые требования. Нельзя публично исполнять песни вроде “Дикси”. Роберта Э. Ли следует убрать из числа национальных героев. Раз Вашингтон был рабовладельцем, о нем и о других рабовладельцах нельзя рассказывать в школах, в которых учатся чернокожие дети. В книгах Марка Твею содержатся “оскорбительные намеки”, поэтому его книг не должно остаться в школьных библиотеках. Боевое знамя Конфедерации - символ расизма; следует спустить все его копии с флагштоков на Капитолиях штатов, иначе объявим бойкот. Иммиграционное законодательство должно обеспечивать жителям стран “третьего мира” приоритет в получении американского гражданства. Нужно принять законы против преступлений ненависти, заслуживающих особого наказания, и “приструнить” белых, которые нападают на чернокожих. А еще - давайте-ка присядем и обсудим, как вы собираетесь возмещать нам годы, проведенные в рабстве...

“Всякая успешная революция со временем обряжается в одежды свергнутой ею тирании”,- писала Барбара Такман38. Всякое политическое движение, прибавляет Эрик Хоффер, рано или поздно превращается в бизнес, а затем деградирует до рэкета. Движение за гражданские права сегодня стало рэкетом. Все “американцы доброй воли” готовы помочь афроамериканцам избежать социальной катастрофы. В конце концов, они - дети того же Господа и жители и граждане той же страны, что и мы. Однако Джексонам, Шарптонам и Бондам не нужна наша помощь. Они провоцируют нас, изводят нас своими нападками, демонизируют в глазах общества, потому что только таким способом могут поддержать общественный интерес к себе - котел бурлит, телепродюсеры одолевают звонками, федеральные субсидии и гранты коммерческих фондов льются рекой... Если Теодор Бильбо и Билл Коннор мертвы, значит, надо подыскать новых жертв на роли “белых расистов”, хотя бы изобрести их, как это было с Джоном Эшкрофтом и Джорджем У. Бушем. Букер Т. Вашингтон предупреждал, что Америке следует остерегаться “расовых рэкетиров”:

“Среди цветных есть целый класс тех, кто делает бизнес на обнародовании страданий и мучений негритянской расы. Поняв, что на этом можно заработать, эти люди приобрели со временем привычку рекламировать свои невзгоды - во-первых, вызываешь сочувствие, во-вторых, получаешь деньги. Некоторые из них не хотели бы, чтобы негров во всем приравняли к белым,- ведь тогда они потеряют источник дохода”39.

Верно подмечено, доктор Вашингтон.

Когда разгорается спор относительно преимуществ по расовому признаку, республиканцы предпочитают помалкивать. Более гого, они кажутся запуганными до состоянии полного паралича. Почему?

Как люди честный и, в большинстве своем, христиане, они не могут не признавать, что в прошлом нашей страны действительно были черные страницы. Наши предки и вправду были рабовладельцами и работорговцами. Мы практиковали сегрегацию. С индейцами мы обращались вовсе не так, как можно было бы ожидать от людей, приверженных соблюдению десяти заповедей. Однако, публично покаявшись в преступлениях предков, республиканцы, стремящиеся к абсолюту, стали легкой добычей для публики вроде Джексона и Шарптона, возглавивших “Большую охоту”.

Где истина? Что касается рабства и работорговли, западный человек причастен к злодеяниям наряду с другими, зато он единственный может быть назван героем. Не он изобрел рабство, зато именно он его отменил. Если бы не Запад, африканские вожди и царьки до сих пор торговали бы своими подданными. Для Мансы Мусы работорговля являлась основным источником доходов. В Мавритании и Судане рабство фактически узаконено - на фоне гробового молчания интеллектуалов, сделавших карьеры на инсинуациях в адрес Америки и Запада вообще. Да, в Америке существовала сегрегация, но ни в каком другом государстве люди не имели столько свободы, столько возможностей, столько дорог к процветанию.

Время извинений миновало. Если американская глубинка полагает, что капитуляции и выплата репараций помогут сохранить мир, она обманывает себя. Когда не останется требований, “расовым рэкетирам” придется найти себе иное занятие. Но пока молчаливое большинство удовлетворяет их требования, они не устанут придумывать все новые и новые. Пора просто-напросто сказать им “нет”.

Деградация движения за гражданские права и его примыкание к культурной революции увеличивают опасность балканизации Америки. Если “Новый курс” Франклина Делано Рузвельта опирался на экономические реалии, “иметь” против “не иметь”, то новый демократический курс опирается на совместное участие в выборах и этническую политику.

Если демократы утратят свое влияние на чернокожую Америку, Демократическая партия может забыть о монополии на пост президента. Такова реальность. Поэтому-то демократы с таким усердием поддерживают среди афроамериканцев страх и ненависть к республиканцам. Во всех избирательных кампаниях 1990-х годов разыгрывалась “расовая карта” - распускались слухи о поджогах церквей, куда обычно ходят чернокожие, или о лишении чернокожих избирателей гражданских прав. В кампании 2000 года мистер Гор отправился в Питтсбурге в церковь чернокожих и там поделился такими соображениями о своем сопернике:

 

“Когда я слышу, как мой противник, губернатор Буш, говорит, что он введет в состав Верховного суда сугубых истолкователей законов, я часто вспоминаю случай из американской истории:

нашу конституцию также готовили сугубые истолкователи, и получилось, что некоторых людей сочли двумя третями человеческого существа”40.

 

Мистер Гор подразумевал, что мистер Буш исторически причастен к рабовладению и работорговле. Уклончиво? Весьма: однако сработало. Афроамериканцы во многих штатах отказались поддерживать Республиканскую партию и проголосовали за Альберта Гора в со

отношении одиннадцать к одному. Если на кону стоял Белый Дом, с какой стати демократам было отказываться от “расовой карты”, этого козырного туза в предвыборной колоде? Что могли бы сделать Эл Шарптон и Джесси Джексон, выпади эта карта из колоды во время игры с такими ставками?

Еще более любопытный вопрос: почему республиканцы от выборов к выборам с такой энергией и таким усердием пытаются раздробить наиболее крепкий избирательный блок демократов? Почему не “отправляются охотиться туда, где есть утки?” Опора и надежда республиканцев на любых выборах - американское большинство. В 1972 году мистер Никсон получил 67 процентов голосов белого населения США; в 1984 году мистер Рейган взял 64 процента голосов. Мистер Буш получил 54 процента голосов всего белого населения страны - и 60 процентов голосов белых мужчин. Поскольку белые составляют 82 процента от электората страны в целом, то, если республиканцы сумеют увеличить их долю с 54 до 60 процентов, никакой другой поддержки уже не понадобится.

Белые мужчины чувствуют себя жертвами всевозможных квот, государственных резервов, обратной дискриминации и “позитивной политики”. Они -являются излюбленной мишенью ученых, журналистов и феминисток, равно как и Джексонов, Шарптонов и Бондов. Впрочем, в американской глубинке не любят никого из тех, кто нападает на белых мужчин. Если республиканцы положат предел преимуществам по расовому признаку и введут мораторий на иммиграцию, а также воззовут к молчаливому большинству, как демократы взывают к меньшинствам,- шансы партии на следующих общенациональных выборах заметно возрастут.

Вспоминается, что президент Джордж Буш-старший попал в Белый Дом, предъявив избирателям воскресный пропуск, врученный его соперником Майклом Дукакисом убийце Вилли Хортону, а также членскую карточку Калифорнийского университета с именем Дукакиса. А покинул Белый Дом мистер Буш-старший был вынужден вследствие повышения налогов и подписания закона о квотах - последнее было шагом навстречу политическим противникам, которые, как обычно, отплатили республиканцам пощечиной.

_____________________ДВЕ АМЕРИКИ

Когда доходишь до перепутья, выбирай любую дорогу,- советует йог Берра.

Республиканская партия сегодня стоит на распутье. И решение, котороя она примет, будет не менее судьбоносным, чем в Сан-Франциско в 1964 году, когда партия назвала своим лидером Барри Голдуотера. А ведь в те времена “счастьем было на рассвете понять, что жив, а понять, что молод,- счастьем вдвойне”41.

Как выяснили дотошные комментаторы, в президентской политике решающими факторами становятся вопросы расовые и культурные. Американцы чернокожие, испаноязычные и еврейского происхождения голосовали в основной массе за Гора, однако 60 процентов голосов мужской части белого населения Америки сделали президентом мистера Буша. Электоральная (по избирательным округам) карта США показывает, что Америка разделилась надвое. Эл Гор получил значительный перевес в Вашингтоне и прибрежных округах штатов Орегон и Калифорния, зато к востоку от побережья первенствовал всего в одном округе. Из 230 округов в Неваде, Юте, Айдахо, Вайоминге, Небраске и Канзасе мистер Гор победил лишь в трех, но восполнил этот провал, двигаясь вверх по Миссисипи, от Нового Орлеана до Батон-Руж, Мемфиса, Сент-Луиса, Четырех городов* и Сент-Пола.

* Общее название городской конгломерации, куда входят города Рок-Айленд, Молин, Ист-Молин и Дэвенпорт.- Прим.. перев.

Правда, за пределами крупных городов и их пригородов картина для него сложилась удручающая. Как писал историк Ральф Райко, можно проехать всю Америку из конца в конец и ни разу не попасть в округ, голосовавший за Гора42. Зато невозможно проехать через любой штат, исключая Род-Айленд, чтобы не угодить в округ, голосовавший за Буша.

Что будет определять контуры политики двадцать первого столетия? Согласно комментарию газеты “Вашингтон Пост”, - этика и культура:

“Битвы за легализацию абортов, контроль над вооружениями и прочие идеологические схватки радикально изменили пристрастия американского электор”та. Традиционно поддерживавшие демократов белые рабочие стали республиканцами, а многие белые, живущие в достатке, переметнулись от республиканцев к партии Рузвельта... Расовые проблемы, такие как распределение школьников и “позитивная политика”, подтолкнули к республиканцам избирателей из числа “голубых воротнмков”; в то же время культурные завоевания, прежде всего легализация абортов, обеспечили демократам поддержку белых представителей творческих профессий”43.

Среди американцев, зарабатывающих пятьдесят или больше тысяч долларов в год, некогда составлявших твердую базу республиканцев, за Буша голосовали всего 7 процентов. Американская коллегия адвокатов и Американская медицинская ассоциация когда-то считались бастионами Республиканской партии - а сегодня они превратились во враждебные территории. То же самое верно и в отношении масс-медиа. В ночь выборов, пишет аналитик Терри Тичаут, “сотрудников СNN то и дело приходилось призывать к порядку... когда они принимались бурно радоваться, услышав очередное сообщение о победе Гора в том или ином штате... чтобы не услышали телезрители”44.

Если творческая элита мигрирует влево, низкооплачиваемые белые избиратели сдвигаются вправо. Иными словами, имеет место обмен электоратами. Том Эдсолл из “Вашингтон Пост” выяснил, что “в девяти из десяти беднейших округов в Кентукки... в тех местах, где демократы во главе с Гарри Трумэном танком прокатились по республиканцам, победу одержал Джордж У. Буш, чаще всего с минимальным перевесом, что стало зеркальным отражением победы Гора в богатейших и наиболее образованных округах”45.

Гор проиграл Бушу голоса белого электората всех категорий доходов, за исключением тех, чей доход не превышает пятнадцати тысяч долларов в год; здесь результат Гора составил 46 процентов против 43 у Буша - удивительная “измена” беднейшей части белого населения страны. “Моих избирателей,- сказал несколько лет назад автору этих строк конгрессмен из Оклахомы,- волнуют три вещи - отношение к Богу, к оружию и к геям”.

Если оставить в стороне расовый вопрос, частота посещения церкви стала почти идеальным показателем того, как конкретный человек проголосует на выборах. Те, кто ходят в церковь еженедельно и чаще, в большинстве своем голосуют за республиканцев. А те, кто бывает в церкви редко или вообще в нее не заходит, голосовали за демократов. Да, в самом деле Америка разделилась на две страны.

На выборах 2000 года республиканцы уклонились от обсуждения расового вопроса, проблем культуры и веры, спржедливо посчитав, что враждебного отношения больней части населения к Клинтону и Гору будет вполне достаточно для того, чтобы вернуть консерваторам утраченные позиции. Что ж, они не ошиблись. Но преимущество в три миллиона голосов (при предварительном подсчете) Гора и Надера над Бушем и Чейни - последний сигнал тревоги для Республиканской партии, последний призыв задуматься.

Если мистер Буш и его администрация не сумеют разрешить проблемы цветного населения и восстановить традиционные ценности, Америку уже ничто не спасет. И если Республиканская партия, придя к власти, откажется возглавить политических, культурных и экономических консерваторов, очень многие отвернутся от этой партии и лишат ее своей поддержки. Для мистера Буша лакмусовой бумажкой станет Верховный суд. Назначение кого-либо из сторонников абортов разочарует деморализует правых. Если президент отдаст место в суде представителям группы Саутер-Стивенса-Гинсберг-Брейера, единственным оправданием для республиканцев сможет послужить только тезис о выборе меньшего из двух зол, но это не слишком убедительное оправдание. Слова Джо Луиса о своем сопернике в полутяжелом весе Билли Конне применимы и к нашему президента в условиях культурной войны: “Он может убегать, не не сможет спрятаться”.

Как бы сильно того ни желали “ревностные консерваторы”, культурная война и расовый вопрос никуда в ближайшее время не исчезнут. Слишком многие заинтересованы в том, чтобы эти проблемы сохранились. Афроамериканцы и испаноязычные граждане США составляют сегодня четверть населения страны. Все чаще на президентских выборах они голосуют единым блоком. Наши масс-медиа также заинтересованы в сохранении и усугублении расового конфликта. Рейтинги и рекламные деньги требуют “ударных” новостей и материалов, а ничто - кроме войны, конечно,- не привлекает читателя больше, чем описание расовых конфликтов. Дело О. Дж. Симпсона поляризовало общественное мнение Америки, зато оно обеспечило СМИ удачный финансовый год.

Раздувающиеся бюджеты федеральных агентств - Комиссии по равноправию условий труда, Комиссии по гражданским правам, департаментов гражданских прав в министерствах юстиции, образования и здравоохранения - также требуют постоянного притока сведений о “жертвах расизма”. Чем больше средств получают эти агентства, тем больше злодеев и жертв они должны отыскать. По закону Паркинсона, объем работы возрастает в той мере, в какой это необходимо, чтобы занять время, выделенное на ее выполнение.

Ситуация с гражданскими правами привлекает и адвокатов. Новость о том, что где-то нагрубили чернокожему клиенту или отказались его обслужить, для адвоката равноценна выигрышному билету лотереи. Фирме “Рестораны Денни” за слишком медленное обслуживание шестерых чернокожих агентов ФБР в Аннаполисе пришлось заплатить 54 миллиона долларов 295 000 истцов и их адвокатам, а также подписать соглашение с NААСР, по которому компания обязалась принять на работу значительное число афроамериканцев и оказывать протекцию поставщикам, возглавляемым представителями этнических меньшинств46.

Бойкот, устроенный в 1980 году преподобным Джексоном пивной компании “Анхойзер-Буш”, производителю пива “Бадвайзер”, завершился столь благополучно, что сыновья преподобного Юсеф и Джонатан владеют сегодня крупнейшей дистрибьюторской сетью компании в Чикаго. Газета “Чикаго Сан Таймс” сообщает, что после того как Джексон “пригрозил протестом”, узнав о предполагаемом слиянии компаний “Дженерал телефон энд электронике”, “Белл Атлантик”, “Эмерикен телефон энд телеграф” и СТI, эти компании быстро сориентировались и пожертвовали энные суммы возглавляемым Джексоном организациям. В итоге Джексон сменил гнев на милость и “передумал”, как выражается газета, тем более что компании “согласились на предложение Джексона предоставить контракты малым фирмам, которыми руководят представители меньшинств, - во всяком случае, тем, кого Джексон представил корпоративным боссам”47. Да уж, воистину бесчисленны способы сохранить надежду!

Чернокожие члены Христианской коалиции, утверждавшие, что их не пригласили на рождественский ужин и что они вынуждены были работать на инаугурации, вместо того чтобы сидеть за столами, как ссыльные, обратились в суд с исками о возмещении морального ущерба. Сумма претензий - 621 миллион долларов48.

Расовый рэкет набирает обороты и из проблемы национальной превращается в мировую. В Дурбане, Южная Африка, в сентябре 2000 года проходила под эгидой ООН международная конференция “Мир против расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и нетерпимости”. Цель конференции: добиться от США официальных извинений за “трансатлантическую работорговлю” и согласия выплатить десятки миллиардов долларов “репараций” афроамериканцам за совершенные предками нынешних белых граждан США “преступления против человечности”.

Преподобный Джексон и его союзники по “черному совещанию” надеялись на приезд Колина Пауэлла, который публично покаялся бы в грехах своей родины, выслушал бы все те мерзости, которые были заготовлены заранее, и покорно согласился бы возместить ущерб потомкам африканских рабов. Однако администрация Буша отказалась от написанной для нее роли. Государственный секретарь Пауэлл не приехал в Дурбан, сославшись на занятость, и конференция провалилась - арабские страны превратили ее в подобие трибунала над Израилем за “политику расизма и апартеида”. Американская делегация, состоявшая из дипломатов низшего ранга, удалилась с заседания. Однако надо понимать, что о “репарациях” мы слышим далеко не в последний раз, и эти разговоры будут возникать при каждом удобном поводе.

Поскольку масс-медиа, Демократическая партия, федеральная бюрократия, адвокаты, ООН и страны “третьего мира” все так или иначе заинтересованы в раздувании расового вопроса, мы обречены считаться с ними до тех пор, пока западные народы не решат, что с них хватит, и не выйдут из игры. Впрочем, стоит ли ожидать таких решительных действий от запуганных людей?

 

 

10. “ДОМ, В СЕБЕ РАЗДЕЛЕННЫЙ...”*

Это была чертовски хорошая страна. Не понимаю, что с ней сталось1.

Джек Николсон

в фильме “Беспечный ездок” (1969)

 

Мир - отличное место и стоит того, чтобы за него сражаться2.

Эрнест Хемингуэй, По ком звонит колокол.

Цивилизации, нации и государства умирают по-разному. Одни гибнут от меча, как произошло с Константинополем в 1453 году. Другие поглощаются империей, как греческие полисы, захваченные Римом, и германские княжества, объединенные Пруссией. Также нации и государства могут распадаться, разъединяться, как случилось с Югославией, Советским Союзом и Чехословакией,- впрочем,

* Цитата из речи А. Линкольна против рабства, произнесенной 16 июля 1858 г., полностью звучит так: “Дом, в себе разделенный, не устоит”.- Прим. перед.

многие полагают, что эти государственные образования изначально были искусственными, а потому обреченными на распад.

Страны и цивилизации переживают трансформации, в результате которых возникают новые народы - так произошло в Ирландии благодаря проповедям святого Патрика, так было в Аравии, где проповедывал Мухаммед. В своей статье “Гуманизм и новый мировой порядок” историк Кристофер Даусон семьдесят лет назад описывал происходящее с Западом в таких выражениях:

“На протяжении веков цивилизация следует по избранному пути, поклоняется одним и тем же богам, прислушивается к одним и тем же идеям, признает одну и ту же мораль и одни и те же интеллектуальные стандарты. А затем, абсолютно внезапно, происходит нечто - источники прежней жизни высыхают в мгновение ока, люди неожиданно просыпаются в новом мире, в котором принципы старого мира моментально утрачивают свою значимость и становятся попросту бесполезны... Похоже, что сейчас на Западе как раз осуществляется подобный переход”3.

Цивилизации также могут прекратить воспроизводство, вследствие чего их постепенно поглотят иммигранты, индифферентные к существующей культуре. “Рим погиб вовсе не по причине вторжения варваров,- писал Уилл Дюрант. - Он погиб из-за умножения варварского населения империи... Стремительно плодившиеся германцы не понимали классической культуры, не принимали ее и не распространяли; не менее стремительно плодившиеся жители восточных провинций в большинстве своем были настроены к этой культуре враждебно; а римляне, владевшие этой культурой, принесли ее в жертву радостям бездетности”4.

Запад - самая развитая цивилизация в истории человечества, а Америка - самое развитое государство этой цивилизации, превосходящее прочих в экономическом, научном, техническом и военном отношениях. Другой сверхдержавы не существует. Америка, Европа и Япония контролируют две трети мирового производства и две трети мировых доходов.

Однако могущественная Америка и Запад в целом столкнулись с серьезными проблемами, угрожающими их существованию.

Первая проблема - вымирание населения. Вторая - массовая иммиграция людей различных цветов кожи, верований и культур, иммиграция, ставящая под сомнение культурную целостность Запада. Третья проблема - доминирование антизападной культуры, непримиримой противницы западной религии, западных традиций и западной морали, разделяющей Запад на “удельные княжества”. Четвертая же проблема - распад государств и постепенная передача власти от национальных правительств правительству мировому, чье возвышение неминуемо означает исчезновение государств как общественного феномена.

У Запада достаточно сил и воли, чтобы справиться с этими проблемами, однако ему, как кажется, не хватает желания по-прежнему позиционировать себя как живую, энергичную, динамичную цивилизацию. Экс-троцкист и геополитик Джеймс Вернем писал треть столетия назад:

“Не знаю, в чем причина столь стремительного упадка Запада, который проявляется прежде всего в утрате западными лидерами уверенности в собственных силах и веры в уникальность их цивилизации, а также в ослаблении воли Запада к жизни. Мне представляется, что эта причина (или причины) так или иначе связана с упадком религиозности и с переизбытком материальной роскоши, равно как и с общей усталостью, неминуемо настигающей всякую систему”5.

Борьба за сохранение традиционных ценностей, культур и самих западных государств провела новый водораздел между левыми и правыми; эта борьба заставила задуматься над тем, что означает в действительности привычное понятие “консерватизм”. Именно здоровый консерватизм должен стать идеологическим мотивом двадцать первого столетия.

Рассматривая стратегии сохранения нашей культуры и государства, необходимо провести как можно более глубокую рекогносцировку и проанализировать соотношение сил. Ведь враги захватили не только общественные и культурные институты Запада, но и основные корпоративные центры. А как глобализм есть антитеза патриотизма, так и транснациональная корпорация есть антитеза традиции. С ее приспособляемостью и аморальностью эта корпорация не имеет и не может иметь “корней” - она способа действовать в любой системе. С эффективностью как основным принципом деятельности она не нуждается в верности работников и “привязке” к конкретной нации или государству. С биржевыми курсами и капиталовложениями как основами ее существования она готова пожертвовать всем во имя получения прибыли. “Глобальный капиталист” и истинный консерватор - это Каин и Авель нашего времени. Нельзя отрицать нарастающее могущество глобализации. Пятьдесят две из ста наиболее успешно и динамично развивающихся экономических структур мира - это транснациональные корпорации, и сорок восемь - государства6.

* * *

Демократическая партия культурную войну проиграла, да и многие республиканцы участвуют в боевых действиях, что называется, по необходимости. Учитывая прогнозы относительно грядущих потерь, неудивительно, что многие воины настроены покинуть позиции рще до восхода солнца. В культурном конфликте давос-ский республиканец заведомо проигрывает демократу из Сан-Франциско.

Культурной революции потребовалось несколько поколений, чтобы победить,- и потребуется несколько [Поколений, чтобы одолеть ее саму. И битвы будут не политическими, но этическими, интеллектуальными и духовными. Ведь наш противник - не просто очередная политическая партия, но иная вера, иной взгляд на Бога и человечество. И исход войны решат не столько дебаты в Конгрессе, сколько школьное образование, позиция масс-медиа и судов. Ставка чрезвычайно велика - души молодежи. “Мы доберемся до вас через ваших детей”,- заявлял поэт Аллен Гинзберг, бессознательно вторя культурному революционеру по имени Адольф Гитлер: “Если они не присоединятся к нам, это не имеет значения. У нас их дети”7.

Для победы необходим не только консервативный дух, стремление защищать традиционные ценности Америки и Запада, но и дух контрреволюционный, желание отвоевать утраченные территории. Дабы отстоять право жить так, как им хочется, отцам-основателям пришлось стать мятежниками. И мы должны последовать их примеру.

“Революция,- писал Жан-Франсуа Ревель,- ставит пьесу, в которой политические лидеры появляются лишь в конце”8. Суть культурной революции заключается в захвате культуры; лишь затем она переносит

внимание на политику - и ставит пьесу с участием по литических лидеров.

Любая форма правления, не укорененная в культуре, обречена на исчезновение. Сталинистские режимы в странах Восточной Европы не успели пустить корни. Когда угроза русского вторжения миновала, эти режимы в одночасье рухнули. Республиканцы сегодня отступили с территории, которую они отчаянно защищали во времена Рейгана, поскольку ощутили враждебность культуры. Возможно, это правильный шаг - поскольку “их гораздо больше, чем нас”. Следовательно, консерваторам нужно заключать союзы со всеми, кто готов их поддерживать. Не всякий либерал готов увидеть закат нашей цивилизации и новое вавилонское пленение; с другой стороны, значительное число консерваторов уже сложили оружие.

Такова война - наследница войны холодной, война, которой суждено определить будущее планеты. Вероятно, никто из нас не доживет до той поры, когда мы увидим землю обетованную, однако победа неминуемо будет на нашей стороне. Ведь история учит, что Божественная истина, рухнувшая наземь, непременно восстанет и вновь взлетит к небесам.

Из четырех проблем, стоящих перед Западом, наибольшую угрозу сегодня представляет демографический кризис.

История учит, что корреляция между численностью населения и могуществом народа далеко не абсолютна. Несколько миллионов англичан покорили четверть планеты. Крошечные Португалия и Голландия захватывали территории, намного превосходившие размерами их собственные и куда более населенные: Бразилию, Индию, Китай, Африку, Южную Америку. Тем не менее население - необходимый элемент могущества. По численности армии Конфедерация не уступала Союзу,

днако самих конфедератов было мало, зато янки - чересчур много. Паранойя французов, вызванная стремительным ростом населения Германии после Версаля, в Конце концов оказалась оправданной. Гитлеровский вермахт превосходил Красную Армию по технической ”снащенности, но 80 миллионов немцев, стиснутых железной хваткой Гитлера, не могли победить 197 миллионов русских, стиснутых железной хваткой Сталина. Советский Союз, с его населением в 290 миллионов человек, вполне мог управлять мировой империей. Сегодняшняя стареющая Россия, с ее 145 миллионами человек, хорошо если сумеет сохранить то, что имеет. В самом деле, очень хочется найти в истории семью, племя, | народ, нацию, цивилизацию, население которой постарело бы и начало сокращаться, но которая не отдала бы другим то, что сама сумела захватить в пору расцвета,- хочется,но не получается.

Смерть Запада, как говорится, уже на подходе. Бум рождаемости, начавшийся в 1946 году и завершившийся в 1964 году, породил самое многочисленное поколение в истории США. Однако это поколение не сумело воспроизвести себя. Старшим его представителям сейчас пятьдесят пять, младшим - тридцать семь, и ни у тех ни у других почти нет детей. Старшие уже подумывают о пенсии, младшие зарабатывают на нее, так что им не до детей.

Япония, средний возраст жителей которой на пять лет выше, чем в США, столкнулась с этой проблемой в 1990 году. Рынок недвижимости и фондовый рынок рухнули и до сих пор не восстановились. В октябре 2001 года акции японских компаний находились на уровне 75 процентов от своих пиковых значений 1989 года, а японская экономика в целом “дремлет”.

Население Европы уже начало сокращаться. Детей рождается все меньше, зато растет число пожилых и старых людей, поэтому европейским правительствам приходиться увеличивать налоги, отодвигать сроки выхода на пенсию и отменять льготы пожилым - или “импортировать” рабочие руки из-за рубежа. Сегодня используются оба способа. Европейцам приходится работать дольше за меньшие деньги, чтобы обеспечить социальную защиту старшего поколения, вследствие чего неизбежно усиливается возрастная напряженность; а с увеличением численности арабов и африканцев нарастает и социальная напряженность. Этнические конфликты в ланкаширском городке Олдем и в Лидсе, Бэрнли и Брэдфорде, столкновения между испанцами и марокканцами в Эль-Эхидо, кровавые стычки между французами и алжирцами в Париже, нападения скинхедов на турок и других иммигрантов в Германии - все это предвестники “горячих денечков”, ожидающих Европу в ближайшем будущем. С другой стороны, если Европа остановит иммиграцию, а европейские женщины так и не пожелают обзаводиться детьми, население Европы в скором времени просто-напросто вымрет.

У Америки проблема схожая. Если десятки миллионов молодых американок не желают иметь детей или же рожают в лучшем случае одного ребенка, отсюда следует, что либо Америка должна поощрять массовую иммиграцию, либо повторить путь Японии и Европы. Если американцы хотят сохранить свою цивилизацию и культуру, им нужно рожать как можно больше детей. Нет никакой гарантии, что правительственные инициативы побудят американок задуматься о судьбе нации; тем не менее государственная политика должна быть переориентирована на заботу о детях и о семье как таковой. Ибо что может быть важнее, чем сохранение американской нации и американского государства?

• Акт о гражданских правах следует подкорректи-ровать так, чтобы работодатели могли платить больше родителям, чем бездетным, чтобы один из родителей мог оставаться дома и заниматься воспитанием детей, с младенчества до окончания школы. Это правило должно распространяться и на неполные семьи, в которых с ребенком живет только мать или только отец.

• Вместо взимания налогов с пособия по уходу за ребенком, побуждающего матерей как можно быстрее выходить на работу, следует увеличить федеральные пособия на детей до трех тысяч долларов на одного ребенка. Это позволит обеспечить должный достаток в больших и бедных семьях. Женщины должны получить экономическую свободу решать, оставаться ли им дома с детьми или работать, и заводить ли одного ребенка или нескольких. Америке не нужны дополнительные рабочие руки, Америке нужны дети.

• Работодатели, выплачивающие повышенную заработную плату родителям, должны пользоваться налоговыми льготами. Нужно возродить идею семейного дохода, согласно которой заработной платы одного члена семьи хватает для содержания остальных ее членов.

• Бремя корпоративного налогообложения следует перенести с семейного бизнеса и фермерских хозяйств на крупные компании и корпорации. Как говаривал Рональд Рейган, корпорации не платят налоги - их платят люди. Корпорации только собирают налоги. Пускай этим последним делом займется “Форчун-500”*.

• “Посмертный налог” для семейного бизнеса, семейных ферм и семейной недвижимости стоимостью менее пяти миллионов долларов должен быть отменен незамедлительно.

• Список 500 крупнейших американских промышленных компаний, ежегодно публикуемый журналом “Форчун”.- Прим. перев.

Если понадобятся средства для возмещения отмененных налогов, их можно получить через налог на потребление и таможенные пошлины. Демографический кризис в Америке никак не сказывается на количестве импортных товаров в магазинах.

Сегодня ценности феминизма и контркультуры заложены в нашу социальную политику и налоговое законодательство. Консерваторы должны приложить все усилия к изменению текущего положения дел. Свободное общество не может принуждать женщин к деторождению, но здоровое общество может и должно вознаграждать тех, кто помогает ему воспроизводить себя.

Два десятилетия республиканцы “навязывали” обществу сокращение предельных налоговых ставок - и в результате добились своего. Снижение налогов, безусловно, полезно для общества. Однако сегодня решается вопрос, куда более важный, нежели чем тот, прирастет экономика за год на 3 или на 4 процента. Речь о выживании нашей цивилизации, культуры и страны.

Облегчение налогового бремени на воспитание детей, впрочем, не устраняет необходимость возрождения религиозности общества. Крепкая вера и большая семья идут рука об руку. Среди белых американцев сегодня наивысший уровень рождаемости в Юте - и это ничуть неудивительно.

____________________АССИМИЛЯЦИЯ

В записках Мэдисона относительно подготовки конституции цитируется губернатор Моррис: “У всякого общества, от великой нации до клуба джентльменов, есть право определять условия принятия новых чле

нов”9. Чтобы остановить происходящее сегодня вторжение в США и ассимилировать 28,4 миллиона некоренных американцев, Америка должна, решительно и без реверансов в чью бы то ни было сторону, воспользоваться этим правом.

• Легальную иммиграцию следует ограничить цифрой в 250 000 человек ежегодно. Социальное обеспечение должно распространяться только на граждан США. Иммиграционное законодательство следует изменить так, чтобы воспрепятствовать “цепной иммиграции”, когда новые иммигранты привозят с собой все свое многочисленное семейство. Короче говоря, законы об иммиграции должны защищать Америку, а не подрывать ее устои.

• Программа Н-1В, принятая радениям Силиконовой долины, программа, по которой в стране ежегодно оседают 200 000 профессиональных работников, должна быть остановлена. В 2000 и 2001 годах американцы, занятые в высокотехнологичном секторе, лишились десятков тысяч рабочих мест. Выпускники университетов не могут найти работу, на которую они вправе рассчитывать. Привозить иностранных работников, отнимая рабочие места у своих граждан,- политика безнравственная и чреватая социальной напряженностью. Мы должны обеспечить трудовой приоритет американцев.

• Амнистия нелегальным иммигрантам, предложенная президентом Мексики Фоксом, будет способствовать тому, что очередные десятки миллионов чужаков ринутся в Америку в предвкушении новой амнистии. Открывать границы в таких условиях - сущее безумие. Мы должны не допустить объявления амнистии.

• США должны набраться политического мужества и депортировать нелегальных иммигрантов. Если не существует никакого наказания за незаконное проникновение на территорию США, зачем вообще нужно иммиграционное законодательство? Если мы и впредь будем закрывать глаза и делать вид, что на наших границах все спокойно, к нам в конце концов переберется половина жителей стран “третьего мира”. Ведь там давно известно, что кондитерская открыта, а полицейский перестал делать обход.

• Нападения на Всемирный торговый центр и на Пентагон, равно как и другие террористические акты, должны послужить предостережением для нынешнего поколения, продолжающего рассуждать о “свободе передвижения”. Мир отнюдь не таков, каким мы хотели бы его видеть, в нем достаточно людей и правящих режимов, которые ненавидят Америку и жаждут ее уничтожить. А благодаря нашей иммиграционной политике враги уже успели проникнуть на нашу территорию. Чтобы обеспечить безопасность и свободу американских граждан, мы должны выдворить из страны нелегальных иммигрантов и защищать наши границы гораздо надежнее, чем в последние десятилетия. От этого зависит, выживет ли свободное общество.

• Дети иммигрантов с первого своего появления в американской школе должны изучать английский язык. Этого желает большинство родителей-иммигрантов, этого, что намного важнее, требуют национальные интересы США. И данный метод действует. Как пишет газета “Нью-Йорк Таймс”:

“...через два года после того как калифорнийцы проголосовали за отмену двуязычного образования и заставили миллион испаноязычных студентов погрузиться в английскую среду, будто в холодную воду, эти студенты демонстрируют замечательные успехи в чтении, письме и устной речи, что подтверждается результатами тестов”10.

Кен Нунан, основатель Калифорнийской ассоциации двуязычного образования, был, разумеется, среди наиболее яростных противников поправки 227, которая предлагала покончить с двуязычным образованием. А через два года после своего поражения Нунан уже пел дифирамбы этой поправке: “Я думал, дети почувствуют себя униженными. Оказалось, что все наоборот! Я этого не ожидал, честное слово. Дети начали учить - не подхватывать на улице, а именно учить - английский язык, устный и письменный, гораздо быстрее, чем можно было предположить”11.

Сам калифорниец мексиканского происхождения, чья мать не знала по-английски ни слова, Нунан заключает: “В методических работах утверждается, что обучение чужому языку занимает семь лет. А у нас дети за девять месяцев научились читать на чужом языке!”12

Если мы хотим остаться единой нацией, отмена двуязычия в школах - необходимое условие, поскольку наличие двух языков означает наличие двух культур и даже двух стран в одних границах. Американцам это известно. Английский язык должен стать единственным государственным языком Соединенных Штатов.

• Стремление республиканцев превратить Пуэрто-Рико в штат США не имеет отношения к реальности. Пуэрто-Рико, подобно Кубе или Коста-Рике,- отдельная страна со своей культурой, своим языком и своими традициями. Нельзя отбирать у ее народа право на независимость.

* Следует провести дополнительный набор в Пограничную службу США, а граждане США должны решить, следует ли расширять нашу многонациональную семью. Если президент Фоке жаждет открытых границ, пускай он открывает их в своей стране - например, с Гватемалой.

• Работодателей, нанимающих нелегальных иммигрантов в целях экономии расходов на зарплату и предоставления работникам всех преимуществ американской системы социального обеспечения, нужно преследовать в судебном порядке.

• Необходимо противодействовать расширению НАФТА. Как Европейское экономическое сообщество (ЕЭС) возникло из таможенного союза и превратилось в союз политический, так и экономическое партнерство США и Мексики есть роковой шаг к политическому союзу этих государств, то есть к потере национальной независимости. Мистер Буш, возможно, не понимает этого, зато президент Фоке понимает прекрасно. История и культура Мексики неотделима от истории и культуры нашего Юго-Запада, но мы остаемся соседями, а не братьями. И, как писал самый американский из американских поэтов, Роберт Фрост, “хороший сосед живет за надежным забором”. Так что разумнее всего “воздвигнуть снова между нами стену”13.

______________ВОПРОС СУВЕРЕНИТЕТА

“Гуманистический манифест” 1973 года оказался почти пророческим. Американцы, говорилось в нем, должны “преодолеть пределы национального суверенитета и... присоединиться к построению мирового сообщества... Мы стремимся... к миру, управляемому транснациональным федеральным правительством”14. Вторя Грамши и “Озеленению Америки”, “Манифест” предрекал:

“Сегодня происходит истинная революция... В текущий исторический момент на передний план выходит приверженность общечеловеческим ценностям, приверженность, отменяющая все прежние узкие привязанности к церкви, государству, партии, классу или расе... Разве может быть у человечества более возвышенная цель, нежели превращение каждого человека, в идеале и на практике, в гражданина мирового сообщества?”15

Отмирание национальных государств и возникновение мирового правительства было мечтой интеллектуалов со времен Канта. Несмотря на всю свою утопичность, эта мечта оживала в каждом поколении. С точки зрения христианства это - ересь. Когда философы Просвещения отвергли церковь, им потребовалась замена обещаемому церковью небесному видению. И они создали представление о человечестве, совместными усилиями строящем рай на земле. Подмена потусторонности посюсторонностью - та же самая сделка, какую осуществил Исав, продавший Иакову право первородства за чечевичную похлебку. Дети Просвещения стараются реализовать этот план. С ослаблением влияние христианства на Западе они уже успели заложить фундамент и возвести первый этаж здания мирового правительства.

ООН должна стать парламентом нового мира, Совет безопасности - верхней палатой (причем право вето отменяется), а Генеральная ассамблея - нижней. Международный трибунал станет Всемирным судом, а Всемирная торговая организация образует ветви судебной власти. МВФ станет федеральным резервом. Всемирный банк и его банки-клиенты образуют банковскую сеть взаимопомощи. Агентство ООН по проблемам питания и сельского хозяйства и Всемирная организация здравоохранения будут обеспечивать социальную защиту. Киотский протокол перерастет в глобальную систему охраны окружающей среды. Моделью мирового правительства и его предшественником выступает сегодня Европейский союз. Строуб Тэлбот, сокурсник Клинтона в Оксфорде и “архитектор” политики Клинтона по отношению к России, десять лет назад в журнале “Тайм” описал режим, который сложится в последние годы двадцать первого столетия:

“Все страны есть не более чем социальная условность... Как бы к ним не относились их граждане, сколь священными они бы ни казались, на деле все они - образования искусственные и временные... В ближайшие сто лет национальная принадлежность станет рудиментом; все нации и все государства признают единый, глобальный авторитет. Фраза, бывшая модной в середине двадцатого века - "гражданин мира",- обретет к концу двадцать первого столетия свое истинное значение”16.

В картине, нарисованной Тэлботом, МВФ, ВТО и Всемирный банк суть “прообразы министерств финансов, торговли и развития объединенного мира”17.

“Все ли понимают, что мы строим нечто, открывающее дорогу к мировому господству, не просто торговый союз, но политическое образование? - спросил Романо Проди, президент Европейского союза, на заседании Европейского парламента в феврале 2001 года.- Все ли сознают, что национальным государствам, каждому по отдельности, придется доказывать свое право на существование в новом мире?”18

Европе уже столкнулась с национальной проблемой. Хотят ли ее величайшие государства - Великобритания, Франция, Италия, Германия, Россия - и ее древние страны с богатым культурным наследием -

Португалия, Испания, Австрия, Голландия, Польша, Греция и все остальные - сохранить свою независимость? Готовы ли они и дальше жить так, как жили до сих пор? Или устали от независимости? Предпочтут ли они социальную эвтаназию и растворение в социалистическом сверхгосударстве под диктовку брюссельской бюрократии?

Великая гражданская война в Европе продолжалась с 1914 по 1989 год. Фашизм и большевизм потерпели поражение, однако история на этом не закончилась. С завершением войны против международного коммунизма началась война против нового врага - международного социализма. Это конфликт обещает стать основным в двадцать первом столетии. От его исхода зависит, уцелеет ли уникальная культура Запада или она станет субкультурой мультикультурного континента. В этом конфликте решится, останутся ли государства Европы свободными и независимыми или превратятся в провинции европейского сверхгосударства, в котором будет запрещено выступать за сохранение национальной идентичности.

Сегодня народам Европы внушают, что справедливость требует, чтобы они, в “возмещение” своих прошлых грехов, открыли границы и разделили кров с потомками тех, кого угнетали их предки, сколько бы их не изъявило желания приехать. Смогут ли европейцы отвергнуть непримиримые требования культурных марксистов? Ведь от них требуют ни больше ни меньше как демографического, национального и культурного самоубийства - разумеется, на благо человечества.

“Приверженность общечеловеческим ценностям, приверженность, отменяющая все прежние узкие привязанности к церкви, государству, партии, классу или расе... Разве может быть у человечества более возвышенная цель, нежели превращение каждого человека, в идеале и на практике, в гражданина мирового сообщества?” - гласит “Гуманитарный манифест”. Однако некоторые по-прежнему считают привязанность к семье, стране, церкви и культуре более значимой, нежели служение человечеству. Именно здесь пролегает линия фронта двадцать первого столетия. Патриотизм или глобализм. Национальное государство или новый мировой порядок. “Независимость навсегда!” или мировое правительство.

Независимость важнее могущества, и за нее стоит сражаться. А поскольку люди не могут, в силу человеческой природы, испытывать патриотическую привязанность к Европейскому союзу, ООН, ВТО и всякому другому “международному сообществу”, сражение за независимость неизбежно закончится нашей победой, если патриоты будут сражаться заодно и не утратят мужества. То, что Джеймс Бернем писал о либерализме, верно и в отношении глобализма: “Он не предлагает людям убедительных причин для личных страданий, личных жертв, личной гибели... Он выводит на сцену группу бескровных абстракций - не имеющих ни малейшей связи, ни единого корня в прошлом, в чувствах людей и в их страданиях”19.

Поскольку глобализация - проект правящей элиты и поскольку ее архитекторы неизвестны (что не мешает их ненавидеть), глобализация неминуемо натолкнется на Большой Барьерный риф патриотизма. В это мы верим - ив этом наша надежда.

Государства могут распадаться и даже жертвовать суверенитетом в пользу образования наподобие Европейского союза, однако люди будут восставать, как они восставали против Советской империи, и воссоздавать отобранные у них страны.

Мистер Гор втянул нас в Киотский протокол. Мистер Клинтон включил США в число членов Международного трибунала. Однако мистер Буш отрекся от Киотского протокола и осудил деятельности МТ. Что касается ВТО, ее деятельность парализована трансатлантическими ссорами и за пределами Давоса у нее мало поклонников и приверженцев. А как показала “Битва в Сиэтле”, антиглобалисты не дремлют - причем, на улицы вышли все, от трудовиков до крайне правых.

Народы Европы все более настороженно относятся к “дивному новому миру”, уготованному для них Строу-бами Тэлботами и Романе Проди. На встрече ЕС в Ницце малые европейские государства возмутились посягательствами на их суверенитет. Датчане отказались присоединиться к “зоне евро”. В марте 2001 года 77 процентов швейцарцев высказались против вступления страны в “единую Европу” на референдуме, который был организован с целью втянуть Швейцарию в общеевропейскую структуру20. В некоторых немецкоязычных кантонах количество голосовавших против вступления достигало 85 процентов21.

Когда Ирландия, в которой прирост экономики составляет 8 процентов в год, проигнорировала рекомендации ЕС и снизила налоги, Дублину сделали публичное внушение. “Увы,- заметил президент Проди,- иногда учителю приходиться наказывать и своего лучшего ученика”22. Ирландский министр иностранных дел отреагировал незамедлительно: “Вот когда другие европейские страны смогут похвастаться такими же успехами, как мы, я прислушаюсь к словам учителя”23. Ирландские избиратели торпедировали соглашение, принятое в Ницце, и решение о расширении ЕС как нарушающие права Ирландии и угрожающие ее суверенитету.

Итальянцы избрали правительство центристов и правых, которое намерено отстаивать интересы своей страны. В Германии христианские демократы все активнее говорят о необходимости поддерживать национальную идентичность и культуру. В Великобритании тори потерпели сокрушительное поражение, однако их программа - сохранение государства и нации, а также фунта стерлингов как национальной денежной единицы - пользуется поддержкой большинства населения. Нарастающее сопротивление в Европе должно получить отклик и по эту сторону Атлантики.

Как только ЕС двинется на восток, наступит крах. Невозможно управлять из Брюсселя двадцать одной страной, разве что Брюссель приобретет власть наподобие той, какую правительство США имеет над пятьюдесятью американскими штатами. Пускай холодная война выиграна, война с глобальным социализмом еще не проиграна.

Американцам следует протестовать против любых попыток ущемить национальный суверенитет, вне зависимости от того, какой президент и какая партия к ним призывают, и поддерживать европейских патриотов, например Маргарет Тэтчер и так называемых “евроскеп-тиков”, которые своим знаменем сделали борьбу за сохранение британского фунта стерлингов. Для все стран выбор одинаков - либо национальный суверенитет, либо уничтожение нации и государства. И проявлять мягкотелость в этой ситуации нельзя ни в коем случае.

Каким образом американцы могут принять участие в этой войне?

• Возражать против ассигнования дополнительных средств на нужды МВФ и Всемирного банка. Эти организации ссудили другим странам сотни миллиардов долларов американских налогоплательщиков, причем на условиях, за которые большинство банкиров отправились бы за решетку. А так МВФ получил мощнейший рычаг воздействия на кредитуемые им страны и вынуждает их подчиняться диктату мировой элиты. Этот рычаг, разумеется, следует устранить.

• Требовать от президента передачи договора о Международном трибунале, подписанного мистером Клинтоном, и Киотского протокола, отвергнутого мистером Бушем, на рассмотрение в Сенат, причем с рекомендацией не ратифицировать оба эти документа. Следует противодействовать всякой попытке ООН перехватить какую-либо функцию национального правительства, в особенности планам по введению специального “налога ООН” или организации собственной армии.

• Главной целью Америки должно стать упразднение ВТО и возвращение к двусторонним торговым договорам, ратифицированным США и их торговыми партнерами, а также упразднение того Международного суда, в котором Америка обладает одним голосом, а Европа - пятнадцатью.

• Противиться всякому расширению НАТО. Когда-то этот блок представлял собой военный альянс свободных государств, призванный защитить Западную Европу от сталинской угрозы, но сегодня НАТО превратилось в неоимпериалистический блок, присвоивший себе право нападать, во имя демократии и соблюдения прав человека, на малые государства вроде Сербии. Отцы-основатели устыдились бы тех действий, которые Клинтон и Оллбрайт позволяли себе в отношении сербов. Это государство не нападало на США, никоим образом нам не угрожало, не пыталось втянуть в военное соперничество. Тем не менее мы бомбардировали сербские города, заставляя сербов вспоминать гитлеровскую оккупацию, только за то, что они отказались обеспечить свободу передвижения на своей территории сепаратистам из Косово.

• Поддерживать полный вывод сухопутных войск США из Европы и Азии и требовать пересмотра всех

соглашений времен холодной войны, завершившейся десять лет назад. Наши союзники, в частности Южная Корея, должны тратить собственные деньги и своими силами обеспечивать охрану своей территориальной целостности. Все великие империи прошлого столетия исчезли по очень простой причине - они обладали слишком большой территорией и позволяли вовлекать себя в войны, не затрагивавшие их национальных интересов. Давайте учиться у истории!

Безусловно, национальными приоритетами в области обороны остаются предотвращение террористических атак и возможных ракетных ударов со стороны стран “черного списка”, однако наилучший способ избежать какой бы то ни было атаки - вывести войска и мирное население из-под удара, отказаться от участия в идеологических, религиозных, этнических, исторических или территориальных конфликтах, которые не затрагивают жизненных интересов Америки.

События 11 сентября 2001 года явились прямым следствием интервенционистской политики США в исламском мире, угроза со стороны которого не столь велика, чтобы оправдать наше бесцеремонное и настойчивое вмешательство. Мы ведь республика, а не империя. И до тех пор, пока мы не вернемся к внешней политике, завещанной нам отцами-основателями - воздерживаться от участия в распрях других стран,- нам не суждено ощутить себя в безопасности даже в своем собственном доме.

_______________КУЛЬТУРНАЯ ВОЙНА

Оспаривая тезис профессора Сэмюэла П. Хантингтона о грядущем “столкновении цивилизаций”, Джеймс Куртц заявил в своей книге “Национальные интересы”, что “батареи” Хантингтона, как сингапурские орудия, повернуты не в том направлении:

“Подлинное столкновение цивилизаций - не схватка между Западом и кем-то из остальных. Это будет схватка между Западом и "Пост-Западом", сложившимся в рамках западной цивилизации. Столкновение уже началось - в мозгу западной цивилизации, среди американских интеллектуалов. Да, столкновение началось, и сегодня оно распространяется от мозга по всему телу...”24

Совершенно верно. Как рак кишечника, данная угроза Западу долго таилась в недрах “цивилизационного организма”, чтобы со временем проявиться; западному человеку нужно ответить на вопрос, а выживет ли Запад? Как заметил опоссум Пого: “Мы встретили врага, и он в нас самих”.

Революция пока побеждает, однако ее успех, как успехи Дантона или Робеспьера, может быть кратковременным. Цивилизация, которую она создает, долго не продержится. Подобно героину, такая цивилизация хороша в малых дозах, а при передозировке просто-напросто убивает. Шестьсот американцев умерли от СПИДа в 1983 году, когда автор этих строк пытался обратить внимание Белого Дома на кризис в здравоохранении через статью “Бедные гомосексуалисты: они объявили войну природе, и природа дала им достойный отпор”25. С тех пор от этого заболевания умерли сотни тысяч американцев. А еще сотни тысяч с вирусом иммунодефицита в крови живут только благодаря “коктейлям” из лекарств.

Сексуальная революция пожирает наших детей. Статистика абортов, разводов, падения рождаемости,

неполных семей, самоубийств среди подростков, криминализации школ, наркомании, педофилии, рукоприкладства в браке, тяжких преступлений, заболеваемости раком, внебрачного сожительства и падения образованности показывает, насколько глубок кризис в обществе, пораженном культурной революцией. Пустые детские и битком набитые приемные психоаналитиков свидетельствуют о том, что у нас далеко не все в порядке. И, распространяясь, эта зараза тащит в могилу всю нашу цивилизацию.

Почему новая культура и новая цивилизация долго не продержатся?

Во-первых, к элите, ими созданной, относятся неодобрительно и уважением она не пользуется. Скорее, наоборот, ее презирают за нетерпимость и аморальность, а также за отношение к традиционным ценностям. Всеобщий восторг, вызванный известным скандалом с мистером Клинтоном, объясняется презрением общества к контркультуре, которую мистер Клинтон на тот момент олицетворял.

Во-вторых, идеология революции сталкивается с законами человеческой природы и Божественными установлениями. Иными словами, новое общество строится на песке. Женщины отличаются от мужчин, и сколько ни утверждай обратное, это ничего не изменит. Женщины разительно отличаются от мужчин, у них иные социальные роли, к исполнению которых мужчины не приспособлены, что бы ни постановляли суды. Женщины не могут вести мужской образ жизни без катастрофических последствий для семьи, общества и государства.

Гомосексуалиста не перевоспитать; скорее уж, он заразит своим пороком окружающих. Тем самым способом, каким они себя позиционируют, гомосексуалисты убивают себя - физически, морально и духовно. Так говорят Августин, Аквинат, Центр здравоохранения Атланты, Тора, Новый Завет и Коран. А кто опровергнет эти авторитеты?

Даже беглый взгляд на страницу некрологов в любой газете покажет, что гомосексуализм и долгая жизнь несовместимы. Как и всякое иное общество, Америка выяснила, что Господь, прежде чем высечь Свои заповеди в камне, из предосторожности прописал их в человеческих сердцах. Попробуй воспротивиться Его установлениям, возмутиться против них - ты все равно не избежишь последствий противоестественной жизни.

Мы можем сколько угодно убеждать детей в том, что гендерные различия суть чисто умозрительные понятия, что все цивилизации, культуры, религии и государства равноправны. Реальный мир объяснит им, что их обманывали. Пускай “современный релятивизм утверждает равноправие всех культур”,- пишет Кеннет Миног в журнале “Нью Крайтирион”:

 

“...никто, разумеется, всерьез в это не верит. В отличие от технологической сферы моральное неравноправие культур особенно заметно на примере положения женщин. Только Запад сумел отменить рабство. Однако характерной чертой современного декора - возможно, порождением пресловутого “триумфализма” - является требование к нам нигде и ни при каких обстоятельствах не превозносить преимущества европейской цивилизации, несмотря на то что многие миллионы людей жаждут оказаться под ее сенью”26.

 

Покажите мне человека, который искренне верил бы в равноправие культур и цивилизаций. Разве последователи пророка Мухаммеда считают христианство равноправной с исламом религией? Разве североамериканские миссионеры, стремившиеся донести Христову веру до ирокезов, верили, что индейские религии достойны встать вровень с христианством? Разве верили в равноправие цивилизаций Кортес и Писарро, покорявшие ацтеков и инков? Разве все культуры создали равно великие образцы поэзии, прозы, живописи, скульптуры, музыки и архитектуры? Неужели кто-то и вправду верит в это - или это не более чем досужие разговоры в Метрополитен-музее и Музее современного искусства?

Равноправны ли нации и государства? Если да, почему же беженцы со всего мира стекаются на Запад? Равноправны ли люди? Да, в Америке равноправие гарантировано законом. Но представление о собственном достоинстве каждого человека и о равноправии людей возникло не в Китае, не в Японии, не в Африке и не в Аравии. Оно родилось на Западе. Постыдно ли рабство и рабовладение? Безусловно; но какая религия первой заговорила об этом и какая нация первой приступила к искоренению рабства? Христианство - и англичане.

Согласно Первой поправке, люди имеют право на свободу вероисповедания, однако в высшей степени нелепо делать отсюда вывод, что все веры и религии равноправны. И цивилизации тоже не равноправны. Запад подарил миру лучшее из того, что было когда-либо сформулировано и придумано. Западная цивилизация и западная культура превосходят все остальные. Демократия одного голоса не является ненарушимым принципом; это утилитарная идея. В мировом масштабе она не сработает. Американцы составляют 4 процента мирового населения и обладают 30 процентами мировой экономической и военной мощи; им попросту не пристало рассуждать о равноправии наций и государств - как, впрочем, не пристало и поступаться хотя бы толикой суверенитета в пользу очередной Вавилонской башни наТертл-бэй.

Мировое правительство, в котором все государства и народы будут иметь равное право определять судьбу человечества,- абсурд. Самолетом управляет пилот, а не пассажиры, а родители не дают младенцам права голоса при обсуждении семейных проблем. Я призываю не к высокомерному поглядыванию на остальных, но к самоуважению и твердости тех, кто наделен полномочиями принимать соответствующие решения.

В своей статье “Моление о нетерпимости” (1931) епископ Фултон Шин описал потребность в “интеллектуальной опоре”, которая заставляет современного священника “метаться от быка истины к ослу невежества”27. К некоторым вещам, пишет Шин28, люди “моральные” должны быть нетерпимы:

“Терпимость относится лишь к людям, но никогда к истине... или к принципам. Что касается последних, мы должны быть нетерпимы... Правда есть правда, если правы все и ложь есть ложь, если все лгут. И в этот день и час нам потребна, как заметил мистер Честертон, “не церковь, которая права, когда прав мир, а церковь, которая права, когда мир ошибается”29.

Революция окажется недолговечной, поскольку против нее обратится тот цинизм, который она сама воспитывала у молодых. Ее иконы будут сожжены выпестованными ею варварами. Критическая теория - игра, в которую могут играть все подряд. Политика персонального разрушения, примененная к Джону Тауэру и Роберту Борку, сейчас стала оружием в арсенале обеих сторон. Пока революция у власти, циничный лозунг шестидесятых “Не доверяй людям старше тридцати!” может быть с легкостью повернут против нее. Без западной культуры, этой иммунной системы нашей цивилизации, новая Америка абсолютно беззащитна и абсолютно уязвима.

Когда немецкие танки стояли под Москвой, Сталин вдруг выяснил: немногие готовы умирать за идеалы большевизма, зато все как один готовы защищать родину. Патриотизм спас Россию; к сожалению, американский патриотизм подорван саперами культурной революции. Когда Маделейн Оллбрайт, Уильям Коэн и Сэнди Бергер отправились в Огайо, рассчитывая добиться поддержки в вопросе возобновления бомбовых ударов по Ираку, они с изумлением обнаружили, что “поколение Икс” жаждет участвовать в клинтоновских войнах не больше, чем Билл Клинтон и его “поколение Вудстока” жаждали воевать за Никсона.

“Ну почему мы не можем ужиться?” - спрашивал Родни Кинг во время мятежа в Лос-Анджелесе, когда полицейских, избивших его, оправдали на суде. Да, было бы просто здорово, сумей мы ужиться. Но горькая правда состоит в том, что ужиться мы попросту не способны, потому что погрязли в войне за идентичность, за понимание того, кто мы такие, во что верим и за что сражаемся. Этот конфликт не подавить и не искоренить, ибо он затрагивает основы человеческого бытия. Те, кто отрицает, будто культурная война по сути своей является войной религиозной, не утруждали себя размышлениями на эту тему. Не стоит тешиться иллюзиями, будто в этой ситуации возможен мир. Революция мгновенно нарушит любое перемирие, поскольку она стремится к абсолютной власти и к уничтожению старой Америки.

Консерваторов и традиционалистов называют расистами, фашистами, фанатиками, экстремистами, гомофобами и нацистами, и все потому, что именно так воспринимает нас революция. Нападки на нашу историю и на наших героев не кончаются, потому что для культурной революции это способ “очистить” Америку от ненавистного наследия.

Посмотрите на требования, предъявляемые к жителям “страны Божьей”. Американских детей вынуждают расти в культуре, которую их родители считают упаднической, если не сказать демонической. Правительство использует налоги на финансирование того, что эти люди называют убийством нерожденных младенцев. Они вынуждены отправлять детей в школы, которые грозят подорвать религиозность молодых. Им велят бросить попытки жить по библейским законам, ибо это сегодня запрещено конституцией. Такова цена мира в культурной войне, и неудивительно, что для миллионов христиан она слишком высока.

Общество, в котором процветает порнография, в котором церковники благословляют клубы гомосексуалистов, а христианские символы и праздники отменены за ненадобностью,- это совсем не то общество, в котором хотят жить эти люди. В глазах молчаливого большинства правительство теряет свою легитимность. Это большинство не прибегнет к насилию, поскольку состоит из людей, не склонных к насильственным действиям, однако оно начинает относиться к правительству как к инородному телу и искать пути освобождения из-под пяты доминирующей декадентской культуры.

В “Унесенных ветром” Ретт Батлер, терпение которого истощилось, в последний раз покидает Тару. Потрясенная Скарлетт кричит ему вслед: “Что же делать мне?” И Ретт отвечает: “Честно говоря, милая, мне плевать”30.

Нас, американцев, все меньше и меньше заботит, как обстоят дела у наших противников в культурной войне. Мы всего лишь хотим освободиться от пут - и неуклонно движемся к разрыву. Вероятно, уже скоро настанет время повторить за Дос Пассосом: “Что ж, мы - две нации”31.

Несколько лет назад один неоконсервативный журнал высказался в том смысле, что нельзя любить свою страну и одновременно ненавидеть ее правительство. Но ведь Вашингтон не ненавидел Англию, однако пошел воевать с англичанами, чтобы избавить свою страну от власти парламента и короля. Роберт Э. Ли не ненавидел страну, за которую сражался в Мексике; он лишь стремился свергнуть ее правительство. Эллис Рузвельт и Чарльз Линдберг презирали Франклина Делано Рузвельта, но они любили Америку и не собирались втягивать ее в очередной европейский конфликт, который, по их мнению, не затрагивал американских интересов. Человек может любить свою страну и презирать ее правительство во главе с мистером Клинтоном - как, собственно, и было с миллионами американцев.

Если нынешняя Америка уже не та, что раньше, чем мы обязаны нашему правительству? Ответ содержится в Евангелии от Матфея: “Тогда говорит им: итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу” (Мф., 22:21)32. Традиционалистам следует взять на вооружение отношение к империи римских христиан. Они сохраняли верность империи, но отказывались принимать ее языческую культуру. Иными словами, они оторвались от прежних обычаев и обрядов и создали новую христианскую культуру в своих семьях и своей среде.

Отделение от доминирующей культуры может происходить самыми разными способами - от отказа смотреть телевизор и ходить в кино до домашнего обучения, участия в демонстрациях против абортов и переселения в менее загрязненные районы. Так, в частности, поступали меннониты-амиши, ортодоксальные иудеи, мормоны, переселившиеся к Великому Соленому озеру. Католики девятнадцатого столетия забирали детей из публичных школ и отдавали их в школы приходские. В 1980-е годы протестанты и фундаменталисты начали создавать альтернативные культурные и общественные институты -

христианские школы, телепередачи, журналы, радиостанции, сети кабельного вещания, книжные магазины и издательства. Миллионы детей посещают сегодня католические и протестантские школы - и свыше миллиона человек учатся на дому. Обращаясь к традиционалистам-католикам, обозреватель журнала “Уондерер” Джеймс К. Фитцпатрик писал: “Нам придется приспособиться к положению субкультуры и всему, что это положение подразумевает... Или же мы должны будем заключить перемирие с новой Америкой, созданной голливудскими порнографами... Подобный вариант невозможен”33.

Взрослые могут отделиться от доминирующей культуры, покупая книги, видеокассеты и компакт-диски. Местный магазин может предлагать фильмы “для взрослых”, однако сеть “Блокбастер видео” торгует только классикой. Вчерашний Голливуд совсем не то, что Голливуд нынешний. Фильмы прошлого прославляли героизм, благородство и патриотизм. Среди фильмов 2000 года к таким, безусловно, относятся “Гладиатор”, “Патриот” и “Тринадцатый день”. Когда Американский институт кино опубликовал в 1989 году список величайших американских кинокартин, в верхней половине этого списка оказался лишь один фильм, снятый после 1982 года34.

Что же касается презираемых ныне 1950-х годов, они представлены семью фильмами - “На набережной”, “Поющие под дождем”, “Бульвар Сансет”, “Мост через реку Квай”, “В джазе только девушки”, “Все о Еве” и “Африканская королева”35. Среди прочих фильмов пятидесятых, вошедших в топ-лист, “Полдень”, “Окно во двор”, “Трамвай "Желание"”, “Отсюда и в вечность”, “Бунтарь без причины”, “Головокружение”, “Американец в Париже”, “Шейн”, “Бен Гур”, “Великан”, “Место под солнцем” и “Искатели”36.

В 1998 году Библиотечный совет предложил вниканию публики свой список ста лучших романов двадцатого столетия. Разумеется, в списке наличествовали произведения представителей контркультуры; в то же время в него вошли четыре романа Конрада, включая “Лорда Джима” и “Сердце тьмы”; “Скотный двор” и “1984” Оруэлла, “Дивный новый мир” Хаксли, “Слепящая тьма” Кестлера, “Вся королевская рать” Роберта Пена Уоррена, “Повелитель мух” Уильяма Голдинга, “Киношник” Уолкера Перси и “Ким” Киплинга37. Среди сотни лучших нехудожественных книг двадцатого века первенствовали левые сочинения, однако нашлось место и Т.С. Элиоту, Г.Л. Менкену, Шелби Футу, Тому Вулфу, Уинстону Черчиллю, Полу Фасселу и английскому военному историку Джону Кигану38.

Традиционалистам не составит труда подготовить курс английской и американской литературы для школ и университетов, а также собрать фильмотеку, которые познакомят молодежь с лучшими книгами и фильмами, созданными в Америке. Если водопроводную воду пить невозможно, покупай родниковую воду в бутылках. Это правило применимо и к загрязненной культуре.

Интернет может объединять группы людей со схожими политическими и религиозными воззрениями. Взрослые могут найти то, что им требуется, в биографиях, исторических ссчинениях, политологических штудиях и в новостях, и не только в книгах, но и на кабельном телевидении. Радиостанции в большинстве своем забиты “хламом”, но существуют христианские и консервативные радиостанции, а также станции, передающие классическую музыку и рок семидесятых - в пику эйсид-року, хард-року, сатанинскому року, хип-хопу и рэпу.

У детей положение сложнее. В музыке, которую они слушают, в фильмах, которые они смотрят, на МТУ и на других телеканалах, в книгах и журналах, которые они читают, торжествует гедонизм. От него нигде не укрыться.

Пожалуй, лучшее, что могут сделать родители,- это внушить своим детям необходимые жизненные ценности и молиться, чтобы они эти ценности воплощали в жизни, чтобы не погрязли в грандиозном болоте американской масс-культуры.

_______________________ПОЛИТИКА

Если от доминирующей культуры, по счастью, можно отстраниться, то от политики, увы, не убежать. Точнее, убежать можно, но это будет означать капитуляцию и предание Америки в лапы культурной революции. Разве можно это допустить?

По всей видимости, Белый Дом желает, чтобы о культурной войне было забыто. Мистер Буш поведали об этом, когда подтвердились сообщения о его победе во Флориде:

“Я думаю, ничто не происходит без причины, и надеюсь, что последние пять долгих недель укрепили в нас желание преодолеть раздоры и партизанство недавнего прошлого. Наша нация должна подняться над расколом. У американцев общие надежды, общие цели и ценности, которые куда значимее любых политических разногласий”39.

“Прелесть, правда?” - как сказал бы Джейк из фильма “И восходит солнце”40. Но суровая правда заключается в том, что Америка не может подняться над расколом, что у американцев не осталось “общих надежд, общих целей и ценностей”. Такова реальность культурной революции. Как пишет в своих “Хрониках” Чилтон Уильямсон-младший, революция не готова жить сама и позволять жить другим41:

“Старая Америка отвергает аборты, однополые браки и другие современные явления, противоречащие природе, человеческому естеству и христианской морали. Новая Америка отвергает все то, что не вписывается в современное представление о прогрессе: табак, алкоголь, фастфуд, мясо с кровью, птиц в клетках, охоту, родео, спортивную охоту, молитву на спортивных состязаниях, расистские высказывания, свободу слова и свободу мыслей, четырехколесные грузовики и пистолеты...42

Шайенн, штат Вайоминг, существует, не задумываясь о том, что где-то находятся Нью-Йорк и Лос-Анджелес, зато Лос-Анджелесу и Нью-Йорку не дает покоя тот факт, что где-то там, в прериях и горах Великой Американской Глуши, бытует другая Америка, со своими собственными заботами, традициями и предпочтениями”43.

Культурная война завершится лишь тогда, когда она покончит с нашим обществом - или мы покончим с ней. Даже мистеру Бушу, несмотря на явное его нежелание, рано или поздно придется принять участие в боевых действиях.

Есть многое, от чего можно отказаться применительно к конкретному человеку. Можно оказаться работать с ним, принимать с ним пищу, разговаривать. Но если он начнет драться, вам придется вступить в драку. Лидеры покидают поля сражений культурной войны, только бегством или выбросив белый флаг. С начала шестидесятых годов еще ни одному президенту не удавалось избежать участия в войне. Все рано или поздно принимали ту или иную сторону - и все платили свою цену.

Но до тех пор пока мистер Буш не перебрался в Белый Дом, традиционалистам только и оставалось, что

подсчитывать потери. Как говорила Дороти: “Тотошка, это не похоже на Канзас”44. Да, это не Америка Рональда Рейгана. Клинтону удалось подмять под свою идеологию значительный фрагмент территории США. “Их, наверное, больше, чем я думал”,- заявил Раш Лимбо после выборов. Если бы выборы состоялись сегодня и в них участвовали бы Клинтон и Рейган, 90 процентов нашей культурной элиты забыло бы о скандалах и голосовало бы за Клинтона. Смог бы Рейган и сегодня четыре раза подряд победить в Калифорнии? Смог бы кандидат в президенты победить в сорока девяти штатах из пятидесяти, как Никсон в 1972 году и Рейган в 1984 году?

Политика не способна вывести Запад из кризиса, поскольку это кризис не материальный, а духовный. Отказ западных женщин от деторождения, принятие западным обществом гедонизма и материализма - всего этого не исправить никаким Томам Делэям, Трентам Лоттам или мистерам Бушам. Тем не менее политика может кое-что сделать. Франклин Делано Рузвельт назвал президентскую должность “прежде всего моральным лидерством”45. Политики могут предпринять ряд шагов, чтобы “придержать” революцию и приблизить день, когда начнется “движение вспять”.

ИМПЕРСКОЕ СУДОУСТРОЙСТВО

 

Для победы в культурной войне жизненно необходимо изменить статус Верховного суда, этого тарана революции. Суд должен вернуться в конституционное поле, предоставив самому народу решать, в каком обществе он хочет жить и воспитывать своих детей. Если Америка по-прежнему свободная страна, это их священное право. Президент Буш утверждает, что ему не на чем проверять судей, однако у консерваторов есть лакмусовая бумажка - если ты либерал, дорога в Верховный суд тебе заказана. Таких кандидатов на судейские должности, как ставленник мистера Буша-старшего Дэвид Сау-тер или ставленник президента Форда Джон Пол Стивене, не следует подпускать к Верховному суду и на пушечный выстрел.

Постепенно должна быть отменена Четырнадцатая поправка, распространяющая на штаты все те ограничения, какие конституция накладывает на Конгресс. От дела “Миранды” до дела “Роу против Уэйда” Верховный суд диктовал свои решения нации, основываясь именно на этой поправке.

В ноябре 1996 года отец Ричард Джон Нойхаус, редактор журнала “Ферст Тингс”, организовал конференцию “Конец демократии? Судебная узурпация власти”. Главный тезис конференции, созванной после очередных скандальных решений Верховного суда, был сформулирован так:

“Правительство Соединенных Штатов Америки уже не управляет страной с согласия управляемых... Подлежит изучению вопрос, достигли мы или нет того поворотного момента в развитии демократии, когда сознательные граждане уже не желают выражать свою поддержку правящему режиму”46.

Участники конференции, сообщал отец Нойхаус, “обсудят возможные последствия законов, которые попросту не могут соблюдаться сознательными гражданами”47. Эти последствия варьируются “от словесного выражения несогласия до акций гражданского неповиновения, вплоть до справедливой и этически оправданной революции”. Среди участников конференции был Роберт Борк, который писал: “Когда пришло известие из Виргинского военного института, моя жена заметила: "Су

дьи ведут себя как горстка бандитов". Бандит - человек, который преследует других людей, не обращая внимания на законы. Именно так ведет себя большинство членов Верховного суда”48. Бывший член апелляционного суда США предположил, что приближается пора, когда официальные лица страны наконец-то вмешаются в происходящее и приструнят Верховный суд:

“Быть может, официально избранный представитель власти однажды откажется принять к исполнению решение Верховного суда... Это предположение выглядит фантастичным, но на самом деле оно таковым не является. Мне могут возразить, что неисполнение решения в данном случае равнозначно гражданскому неповиновению; отвечаю: Верховный суд, принимающий решения, которые не подкреплены авторитетом закона, точно так же демонстрирует гражданское неповиновение”49.

Нескольких “новых консерваторов” шокировала фраза относительно того, что правительство Соединенных Штатов есть “режим, утративший легитимность”;

эти люди впоследствии отзывались о конференции как о “сборище воинствующих антиамериканистов”. Часть из них даже вышла из редакционного совета “Ферст Тингс”. Тем не менее конференция прошла успешно и сумела привлечь общественное внимание.

Учитывая, что судебная власть в нашей стране приобрела диктаторские замашки, что нам остается делать, кроме как сожалеть о ней? Во-первых, поддерживать правительственных чиновников, которые готовы проигнорировать решения суда и прекрасно понимают, чем это может для них обернуться. Судья из штата Алабама Рой Мур говорит, что Соединенным Штатам пришлось бы посылать войска, чтобы снять табличку с текстом десяти заповедей со стены его кабинета. Кто бы ни приказал ему это сделать, он бы не подчинился.

Во-вторых, нужно требовать от членов Конгресса, чтобы они воспользовались своими возможностями для ограничения юрисдикции Верховного суда и принятия законов, которые позволили бы американцам отзывать федеральных судей простым большинством голосов, как в Калифорнии. Вдобавок закон должен устанавливать для федеральных судей предельный срок пребывания на посту. Было бы желание, а конституционных путей, которыми народ смог бы восстановить право на самоуправление, имеется в достатке.

ОМОЛОЖЕНИЕ КАДРОВ

 

Во время войны во Вьетнаме генерал Джордж Эйкен прославился своим предложением: “Давайте объявим, что мы победили, и уберемся отсюда”50. Эйкен подталкивал нас к признанию поражения и к последствиям этого факта не только для США, но и для тех вьетнамцев и камбоджийцев, которые доверились нам. Фактически он сказал следующее: “Давайте-ка убежим, а дома скажем, что победили”. Американцы не оценили Генеральское чувство юмора. Тем не менее позиция Эйкена сегодня находит сторонников среди части неоконсерваторов. “Вынужден огорчить Пата Бьюкенена, но культурная война давным-давно закончилась нашей победой”,- заявил Ирвинг Кристол после моего выступления на съезде Республиканской партии в Хьюстоне5'. Гертруда Гиммельфарб (миссис Ирвинг Кристол) писала в книге “Одна нация, две культуры”:

“Давайте удовлетворимся сознанием того, что две культуры сосуществуют - безусловно, в

состоянии тлеющего конфликта, но без мятежей и анархии. У Америки долгий опыт терпимости... которая служит посредником между двумя культурами, утишая страсти и умиротворяя экстремизм; одновременно она с уважением относится к реальным отличиям, то есть к уникальным особенностям той и другой культуры”52.

С разрешения миссис Кристол, не поздно ли “утирать страсти”, когда ежегодно в стрше погибает миллион нерожденных младенцев, когда легализовано детоубийство, когда оскверняются католические символы, а детей учат в публичных школах радостям плотских извращений, когда культура отравлена, а герои прошлого вываляны в грязи? С какой стати мы должны “удовлетвориться” подобным положением дел? Или это и есть “уникальные особенности”, которые нужно уважать?

После того как нацисты без единого выстрела вошли в Париж, Андре Жид написал: “Примириться со вчерашним врагом - не трусость, но мудрость, а также принятие неизбежного”53. Жид ошибался в своих рассуждениях.

Если Кристолы вторят генералу Эйкену, то неоконсерватор Норманн Подгорец отправился в крестовый поход на Ялту. В своей полной самолюбования книге “Моя любовь к Америке” Подгорец утверждает, что культурная война перерастает “в пока не оформившееся до конца соглашение... примирение и перемирие de facto”54. Он с удовольствием цитирует некоего Марка Лилла по поводу условий перемирия: “Американцы... не видят противоречия в работе на глобальную экономику в течение рабочей недели - мечта рейганистов, кошмар левых - и в проведении выходных в духовной атмосфере шестидесятых”55. Между прочим, “духовная атмосфера шестидесятых” своим амбре сильнее всего напоминала клоаку!

Подгорец также ссылается на телевизионного веду щего Хью Уэлдона, который вел передачу на канале ВВС Теlevision Service и позволял своим гостям, писателям и продюсерам, “прилюдно использовать обсценныс выражения и демонстрировать эротические фильмы, граничащие с мягкой порнографией”56. И как поступал Уэлдон в тех случаях, когда гость выходил за рамки приличия? Он предупреждал гостя: “Вы рискуете не найти контакта с аудиторией”!57 Неудивительно, что мы проигрываем в культурной войне. Это капитулянтские настроения в ходе сражения, о коем Т.С. Элиот отозвался как о явлении, “ради которого стоит жить”58.

Подгорец вторит знаменитой фразе Генри Киссинджера, произнесенной последним на финальной стадии парижских переговоров по Вьетнаму: “Мир уже близко”. Генри наверняка потом пожалел о сказанном. “Двадцатый век приближается к концу,- пишет Подгорец,- и мне кажется... что мир почти рядом”59.

Расскажите об этом бойскаутам! Именно из-за подобной позиции части неоконсерваторов Сэм Фрэнсис окрестил это движение “безобидными убедителями”. Кристолы и Подгорецы - солдаты вчерашнего дня; Америке нужны новые воины, мужчины и женщины, готовые драться до последнего патрона за свою страну.

ОТКРЫТОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ ПОЛИТКОРРЕКТНОСТИ

 

Единственно верная реакция на все действия новой ортодоксии - неповиновение, высмеивание и контратаки. Раз наши противники ввели в обиход такие политические прозвища, как “нацисты”, “фашисты”, “антисемиты”, “националисты”, “гомофобы”, “фанатики”, “ксенофобы” и “экстремисты”, мы должны отвечать им тем же.

Смелость заразительна, сопротивление ведет к обретению воли. Американцы любят проигравших, бунтарей и бойцов; вдобавок они устали от непрерывного демонизирования страны и постоянных руководящих указаний. Старинное правило “Говори властям правду!” сегодня приобрело новый смысл.

В 2001 году в нескольких студенческих газетах появились провокационные заголовки: “Десять причин того, что репарации за рабство - идея дурная и расистская по сути”60. В материале, подготовленном Дэвидом Горовитцем, утверждалось, что чернокожие должны Америке больше, чем Америка должна им. В Гарварде и Колумбийском университете редакторы отказались печатать этот текст. В университете Брауна студенты расхватали первый тираж. Итог: всего за несколько долларов публике предъявили иной взгляд на происходящее, и многим стало ясно, кто в это? стране проявляет настоящую нетерпимость.

ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ РАСОВОЙ ПРОПАГАНДЕ

 

Вместо того чтобы просто выступачь против законов о преступлениях ненависти, демонизирующих белых мужчин, консерваторам следует требовать от Министерства юстиции ежегодного отчета по совокупности тяжких преступлений на расовой почве, включая групповые грабежи и изнасилования, пррчем сортировать материалы по расовому признаку, а также предоставления отчета о сексуальных преступлениях против детей, где материал нужно рассортировать пэ категориям “гетеросексуальные и “гомосексуальные”. Если верно, что белые мужчины совершают большую часть преступлений на расовой почве,- докажите! А если это не верно, мы должны узнать, кто главный злодей.

Кроме того, министерство должно сообщать обо всех тяжких преступлениях против иммигрантов, равно как и обо всех тяжких преступлениях, совершенных иммигрантами. В новостях обычно упирают на первые случаи и “забывают” упомянуть о вторых. Откройте нам правду; как говаривал Эл Смит, вытащите истину на свет, ведь “ничто неамериканское на свету не выживет”.

ЗАКОНЫ ОБ АБОРТАХ

 

Лишь 17-19 процентов американцев (по данным различных опросов) поддерживают запрет всех без исключения абортов61. Однако доля тех, кто требует ограничения их количества, выросла за пять лет с 33 до 43 процентов, а 51 процент граждан США полагает, что здесь необходимы некоторые законодательные ограничения62. Этого вполне достаточно для проведения в Конгрессе голосования по запрещению абортов на поздних стадиях беременности. Принятие подобного закона неминуемо вызовет одобрение церкви, озабоченной “сохранением жизни”. Можно надавить на католических епископов, чтобы они обратились с соответствующими запросами к законодателям-католикам - сенаторам Додду, Лихи, Харкину, Дэшлу и Кеннеди, которым, похоже, необходимо напомнить слова папы Пия Двенадцатого в его энциклике “Саsti Соnnubi ”(“О христианском браке”, 1930):

“Те, кому вверены бразды правления, не должны забывать об первейшей обязанности всякого представителя власти... защищать жизни невинных... среди коих мы должны упомянуть в первую очередь младенцев, таящихся в материнских чревах. А если облеченные властью... не станут защищать их, но своими законами и постановлениями обрекут их на гибель от рук врачей и прочих, им

надлежит вспомнить, что Господь - Судья и Мститель за невинно убиенных, кровь которых вопиет из земли к небесам”63.

Слова покойного папы следует зачитывать во всех церквях на протяжении недели, которую длится голосование.

Поскольку Верховный суд отменил запрет штата Миссури на аборты на поздних стадиях беременности, Конгресс предпочитает не вмешиваться и даже не обсуждает вопрос о федеральном запрете таких абортов. Однако и для Конгресса, и для президента неизбежно наступит время воспользоваться своими конституционными правами и вернуть суд в пределы его юрисдикции, определенные той же конституцией.

ГРАЖДАНСКИЕ БОЙКОТЫ

 

“Автобусный бойкот” Монтгомери ознаменовал зарождение нового движения за гражданские права. Бойкоты, организованные NААСР, заставили власти Южной Каролины спустить боевое знамя Конфедерации с флагштока местного Капитолия. Бойкоты также можно использовать для наказания тех, кто нападает на традиционные ценности, и через участие в них привлекать в свои ряды новых сторонников.

Устроенный баптистами бойкот студии “Уолт Дисней” провалился лишь из-за расплывчатости образа противника. Баптисты попытались объявить экономическую войну огромной медиа-империи, включающей в себя каналы ЕSРN и АВС, кинокомпанию “Дисней Уорлд”, канал “История” и бейсбольную команду “Анахаймские ангелы”. Однако метод бойкота, представляющий собой вполне демократическое оружие, может быть применен для “наказания” конкретного товара или конкретного производителя. Когда Рональд Рейган затеял поход против Советской империи, он не стал отправлять войска НАТО в Центральную Европу; по его приказу американские солдаты захватили крошечную Гренаду. И стратегия Гренады может сработать и в других случаях. Каким образом? Тем же самым, каким Сесар Чавес завоевал поддержку фермеров Калифорнии, возглавив бойкот винограда. Если традиционалисты и республиканцы объединятся, выберут какой-либо конкретный товар, рекламируемый на одном из наиболее одиозных ТВ-шоу с невысоким рейтингом, и призовут его бойкотировать, вполне вероятно, что производитель отзовет рекламу этого товара. Затем следует перейти к другом товару, пока не останется тех, кто готов платить за рекламу своей продукции на этом одиозном ТВ-шоу. Если бойкот принес успех Сесару Чавесу и NААСР, почему он не сможет принести успех традиционалистам?

ИНИЦИАТИВЫ И РЕФЕРЕНДУМЫ

 

Вскоре после того как Южная Каролина спустила боевое знамя Конфедерации, а Джорджия отказалась от флага с крестом святого Андрея, настала очередь Миссисипи. Законодатели штата после многомесячных дебатов решили вынести вопрос на референдум и спросить у людей, желают ли они сохранить в качестве флага Штата магнолии копию боевого знамени Конфедерации или заменить его на какой-нибудь другой? Губернатор, местные журналисты и бизнесмены почти единодушно высказались за отказ от старого флага; сенаторы-республиканцы Трент Лотт и Тад Кохран скромно молчали. 17 апреля 2001 года жители Миссисипи проголосовали за сохранение флага 104-летней давности шестьюдесятью пятью процентами голосов против тридцати пяти64.

Сила традиции победила силу денег. Даже немногочисленные округа этнических меньшинств голосовали за старый флаг. Отсюда вывод: в вопросах культуры и морали традиционалисты должны передавать решение народу. Последняя надежда на сохранение и возрождение иудео-христианской культуры - граждане США, безразличные к власти денег и ничуть не встревоженные неодобрением прессы.

Автор нашей конституции верил в право людей на самоуправление. “Народ - единственный законный источник власти,- писал Мэдисон,- и потому для республиканской теории вполне оправданно и естественно обращаться к тому же источнику, когда возникает потребность в расширении, сокращении либо изменении полномочий правительства”65.

Далеко не все решения могут быть приняты через волеизъявление народа. Далеко не все решения, принятые народом, согреют сердца традиционалистов. В конце концов, у наших врагов достаточно сторонников в американском обществе. Однако референдум - это своего рода последняя апелляционная инстанция, у которой можно найти защиту от судейского произвола и законодательных игрищ.

ФИНАНСОВЫЙ ГОЛОД

 

Если республиканцы убедятся, что у них нет иного выхода кроме как принять участие в культурной войне, они могут причинить немалый урон своим противникам. Ведь сегодня федеральное правительство - казначей культурной революции. Если республиканский Конгресс выявит каналы финансирования из государственных средств таких организаций, как “Планирование семьи” и NААСР, и сумеет их перекрыть, а также прекратить деятельность организаций наподобие Фонда развития искусств и гуманитарных наук. Министерства образования и Комиссии по гражданским правам, противник окажется фактически в долговой яме. К сожалению, республиканцы сильно опасаются, что их обвинят “в сеянии распрей”.

Тем не менее некий отважный и пытливый исследователь рано или поздно предъявит обществу список всех организаций, допущенных к федеральной “кормушке”, и тогда Белому Дому и Конгрессу предложат прекратить финансирование тех, кто, независимо от своей политической принадлежности, играет в политику на деньги налогоплательщиков. Как писал Джефферсон: “Заставлять человека вносить средства на пропаганду мнений, в которые он не верит и от которых бежит, есть грех и проявление тирании”.

• Конгрессу следует отменить День президента и вернуть в качестве национального праздника День Вашингтона, в память об основателе нашей страны.

* Калифорнийская инициатива в области гражданских прав (КИГП), которую избиратели одобрили шестьюдесятью процентами голосов против сорока, ставит вне закона расовую дискриминацию и прозелитизм со стороны властей штата. Нужно найти конгрессмена, который переложил бы текст КИГП, составленный Уордом Кон-нерли из Попечительского совета Калифорнийского университета, на язык юридических терминов и побудить Конгресс к обсуждению этой инициативы как Акта о гражданских правах 2002 года. Текст ясен:

“Власти штата не могут подвергать дискриминации или оказывать предпочтение конкретному человеку или группе лиц по расовому и сексуальному признаку, по цвету кожи или по происхождению в том, что касается деятельности публичных учреждений, школ и общественных подрядов”66.

Когда его попросили высказать свое мнение об этой инициативе, сенатор Джозеф Либерман, кандидат в вице-президенты из компании мистера Гора, ответил: “Не вижу причин возражать... Это декларирование исконно американских идеалов... Тут сказано, что нельзя подвергать кого-либо дискриминации в пользу некой группы”67. На самом деле слова сенатора выражают кредо общества, отмахивающегося от расовых проблем. Если Конгресс не примет этой инициативы, выдержанной в духе Акта о гражданских правах 1964 года, значит, нам нужен новый Конгресс.

ПЕРЕДАЧА ПОЛНОМОЧИЙ

 

В Великобритании этим термином обозначают передачу части функций английского парламента в Лондоне парламентам Шотландии, Уэльса и Ольстера, Передача полномочий может стать спасением для традиционалистов.

Среди исторических побед секулярного гуманизма - одобренное Верховным судом изгнание христианства и всех его символов из публичных школ. Поскольку почти монопольное право на начальное и среднее образование в Америке принадлежит публичным школам и поскольку эти школы больше уже не служат интересам большинства населения, их следует лишить монополии. Школьным советам, директорам школ и учителям необходимо предоставить независимость и право самостоятельно решать, чему и как учить детей, какими пользоваться учебниками, какие праздники отмечать и какие книги читать, и так далее. А родителям следует дать право направлять средства от уплаты налогов на образование детей, будь то в публичных или частных, мирских или религиозных школах и колледжах. Причем кредиты в данном случае предпочтительнее поручительств, которые могут способствовать чрезмерному любопытству чиновников в религиозных школах. Пусть публичные школы отражают все многообразие форм обучения - школы для мальчиков, школы для девочек школы совместного образования, где, кстати сказать, будет поле для наложения друг на друга религиозных и культурных ценностей родителей учеников.

Если одна школа хочет праздновать Хануку, другая Рождество, а третья Кванзуу, пусть празднуют, как им хочется. Пусть местное сообщество решает этот вопрос демократическим голосованием. Мы не можем прийти к согласию друг с другом почти ни в чем. Пусть эти разногласия проявятся и в наших школах. Устранение монополии на образование куда важнее для здоровья нации, чем устранение монополии Билла Гейтсг на программное обеспечение для компьютеров.

К сожалению, обе партии не задумываются об этом. Мистер Клинтон рассуждал о введении единой школьной формы, мистер Буш заговорил о поднятии успеваемости третьеклассников. Власть предпочитает не видеть проблемы.

ЦЕНЗУРА

 

В своей книге “Приближаясь к Гоыорре” Роберт Борк поднял вопрос, очень даже своевременный, учитывая, что подсовывают американцам под видом “современного искусства”. Должны ли мы и дальне терпеть эту мерзость из уважения к Первой поправке? Борк пишет:

“Как будто некая робость мешает нам сказать, что мазню Мапплторпа и Серрано нельзя выставлять на публике, кто бы ни платил за организацию выставок. Необходимо преодолеть эту робость, если мы не хотим дальнейшей деградации культуры... Фотографии и картины будут не менее оскорбительны, и если выяснится, что их выставка профинансирована спятившим миллиардером”68.

Там, где запрещена цензура государственная, должна присутствовать цензура общественная. Государству и нации необходим Верховный суд, который понимал бы, что конституция позволяет штатам и сообществам устанавливать собственные стандарты пристойности. Абсурдно, пишет Жак Барзун, когда государство “высказывает сожаление о распространении насилия и сексуальной распущенности среди молодежи, однако не принимает никаких мер к буйству насилия и порнографии в фильмах и книгах, магазинах и клубах, на телевидении и в Интернете, а также в песнях популярных музыкантов; считается, что вмешательство власти приведет к нарушению свободы слова69 <...> Когда люди принимают абсурд за норму жизни, отсюда следует, что культура находится в

упадке70”.

Детоксикация американской культуры намного важнее, нежели любое абсолютистское толкование Первой поправки.

ПРЕПОДАВАНИЕ ИСТОРИИ

 

Американская молодежь выказывает удивительное невежество относительно истории своей страны, что подтверждается результатами многочисленных тестов. Это одновременно трагедия и опасность для страны. Верховный суд не разрешает пускать религию в публичные школы, однако запретить детям изучать историю он не вправе. Родители и учителя должны добиться того, чтобы американская история в школах преподавалась на протяжении всех двенадцати лет и чтобы каждая книга, по которой она преподается, была предварительно прочитана родителями, дабы они убедились, что в

этой книге действительно рассказывается о величайших достижениях американского народа. Ни одна нация не может соперничать с нами в величии нашей истории. Во всем мире знают об этом, пора бы узнать и американцам. Почти все дети, которых таким вот образом “погрузят” в историю, вырастут патриотами.

Президенту Бушу следует созвать конференцию по американской истории и пригласить на нее наших виднейших специалистов. Цель конференции - обратить внимание общества на скандальные провалы в историческом образовании молодых американцев и вывести преподавание истории в школах на качественно новый уровень. Этот проект в известной мере соответствует проекту президента Эйзенхауэра, который, после запуска русскими первого спутника Земли, обратился к нации с призывом изучать науки и уделять больше времени физическим упражнениям.

Национальный исторический конкурс (по аналогии с Национальным конкурсом правописания) мог бы заставить десятки тысяч детей более глубоко изучить прошлое их родной страны. Чем больше ребенок узнает о прошлом Америки, тем больше вероятность, что он не примкнет к людям, объявившим войну американскому наследию. Кроме того, дверь в историю распахнется для этих детей на всю жизнь, а история - замечательный мир, который никогда не устаешь исследовать.

После поражения англичан под Саратогой Адам Смит получил письмо от друга; в письме говорилось, что утрата американских колоний уничтожит Британию. Смит написал в ответ: “В нациях заложено множество катастроф”71. Он имел в виду, что великие нации способны пережить поражения и даже “ампутации” и продолжить свое существование. В 1777 году Британия еще не испытала значительной доли грядущих торжеств - Трафальгара, Ватерлоо, Дюнкерка, “Битвы за Англию”...

Но каковы перспективы возрождения Запада?

Скажем честно - прогноз не слишком оптимистичен. Вполне вероятно, человечество переживает последний акт трагедии, начавшейся пять столетий назад. Тогда христианство, расколовшееся на православие и католицизм, сотрясаемое Реформацией, вырвалось из пределов Европы и устремилось покорять мир. С наступлением восемнадцатого века возник новый, куда более серьезный вызов, и не только Риму, но и христианству в целом, а также культурному и политическому порядку, который оно породило. “Есrаsez l'infame!” Вольтер завершал свои письма фразой: “Уничтожьте эту гнусность”, разумея церковь72. Дидро объявил: “Человечество не освободится, пока последнего короля не удавят кишками последнего попа”73. Руссо прибавил: “Человек родился свободным, но сегодня он в цепях”74.

Франция вняла призыву бумагомарателей. Монархия рухнула. Людовик Шестнадцатый, Мария-Антуанетта и французские аристократы отправились на гильотину. Церковь лишили имущества и разграбили. Разум восторжествовал над верой и привел к сентябрьской бойне, террору, Робеспьеру и диктатуре, Бонапарту и империи, а также к затянувшейся на четверть столетия паневропейской войне, из которой Франция вышла обессиленной и раздробленной.

Потом появился Дарвин, объяснивший, что человек - результат эволюции, а не Божественное творение. Маркс объявил религию “опиумом для народа”, а Ницше хватило дерзости довести логическую цепочку до финала: “Бог мертв... и мы его убили”75. Если Бог мертв, говорит Алеша в “Братьях Карамазовых”, тогда все позволено. Если Бог мертв, логика ведет нас к следующему умозаключению: христианство - фикция, выдумка класса паразитов, и заслуживает немедленного искоренения за века обмана и преступлений против человеческого достоинства и прогресса. Искоренив христианство, мы двинемся за разумом и наукой и создадим на земле лучший из всех возможных миров, улучшим и усовершенствуем единственный мир, в котором нам выпало жить.

Однако если христианство породило западную цивилизацию и лежит в основе ее политического строя и этического сознания, сможет ли Запад пережить гибель христианства? Уилл Дюрант не мог “найти в истории, от Адама до наших дней, сколько-нибудь убедительного примера сохранения общества без содействия религии”76. Как сказано в эпиграмме Беллока: “Вера есть Европа. Европа есть вера”77. Но если эта вера гибнет, какие верования, какие объединяющие принципы, какие моральные авторитеты сумеют спасти Запад? Что вообще делает Запад уникальным? Что за узы стягивают воедино его народы и нации?

Кто-то может сказать - расовая солидарность. Но минувшие пятьсот лет заполнены кровавыми распрями европейцев между собой, а Первая и Вторая мировые войны подвели итог этому безумию. Кроме того, в течение этих пятисот лет великие враги западной веры, цивилизации и культуры покинули Запад. Америка - страна многонациональная уже сегодня, а страны Европы станут таковыми завтра.

Линкольн говорил от том, что народ объединяют “мистические аккорды памяти”78. Но спросите англичанина, француза или поляка, объединяют ли их эти “мистические аккорды” с немцами или с русскими. Когда американцы вспоминают свою историю, некоторые восторгаются ее величием, а некоторые твердят, что она изобилует злодействами и постыдными делами. А с той поры как Америка и Европа открыли границы для миллионов жителей тех стран, которых американцы и европейцы в свое время колонизировали и угнетали, “мистические аккорды” памяти скорее разъединяют, чем объединяют людей.

Остается еще одна великая объединительная сила - демократия. Свободное предпринимательство, демократия, американские ценности - вот что мы защищаем и за что сражаемся. Но и демократия нас в данном случае не устраивает. Большинству американцев наплевать на то, кто и ка:с управляет другими народами. Всеобщая вера в демократию слишком слаба, чтобы обеспечить Западу поддержку в других регионах земного шара. Демократия для большинства прочих народов - интеллектуальный концепт, взывающий к уму, а не к сердцу. Люди готовь воевать и умирать за семью, за друзей, за веру, за страну, за свободу - но за демократию? Джордж Буи рассказывал, как он возвращался с бомбардировки Японских островов - самолет подбит, второй пилот мертв,- и ему вдруг “полезли в голову мысли об отделении церкви от государства”; аудитория недовольно зашепталась. Если завтра правительство Индии, Франции, Италии или Бразилии падет жертвой военного заговора, сколько американцев сочтут это событие достоАным гибели тысяч американских солдат?

Демокрагии недостаточно. Йейтс был прав: когда умирает вера, “все распадается, и центр не удержать”79. Вероятно, как бывает с любой цивилизацией, время Запада дейс-вительно на исходе, его смерть предопределена обстоятельствами, и нет уже никакого смысла в прописывали больному новых лекарств или болезненных процедур. Пациент умирает, тут уж ничего не поделаешь. Спасти его может только возрождение веры и “всеобщее пробуждение”. Западный человек не исчезнет, но его присутствие на планете рано или поздно перестанут замечать...

Мы росла, зная, что холодная война будет выиграна. Лишь немногие из нас имели представление о том, насколько слаб соперник, как безжалостно его правители подавляли инакомыслие, скрывая за своей жестокостью пустоту, и только отдельные личности предвидели нежданный и стремительный крах 1989 года, однако мы верили в свою победу, верили, что одолеем врага, если нам хватит воли, уверенности в себе и если найдется достойный лидер.

Культурная революция преуспела там, где не вышло у коммунистов. Последние перестали привлекать к себе пополнение на Западе за два поколения до своего падения. А культурная революция вербует новых сторонников по сей день. Демократия в одиночку не способна с ней справиться, поскольку демократия беззащитна против идеологии, ориентированной на трансформацию демократии через новую элиту, новую веру и новый мировой порядок. На деле демократия способствует революции, как выяснили теоретики наподобие Маркузе. Гитлер показал, сколь ничтожно сопротивление демократии перед лицом истинной угрозы. Именно это подразумевал Элиот, когда писал в 1939 году:

“Термин "демократия" - я не устаю повторять это снова и снова - не содержит в себе какого-либо позитивного свойства в количестве достаточном, чтобы в одиночку выстоять против врагов - они без труда трансформируют демократию в то, что им нужно. Если вы отказываетесь от Бога (а Он - ревнивый Бог), вам придется поклоняться Гитлеру и Сталину”80.

Как только идеология воцаряется в обществе, ее может искоренить лишь превосходящая сила - или превосходящая идеология. Веру можно победить только верой. А какая у Запада может быть альтернатива христианству? Снова Элиот:

“Политическая философия позаимствовала многое из этики, а этика из религиозных истин, поэтому лишь через возвращение к источнику этих истин можем мы рассчитывать на появление общественного организма, который не станет, даже на грани краха, игнорировать незыблемые законы реальности”81.

Но если христианство утратило свою привлекательность, если христианство - “не тот выбор”, революция будет ускорять свой темп, пока мы не врежемся в стену реальности. Быть может, Сирил Конолли был прав, когда писал, полстолетия назад: “И в западных садах уж гаснут фонари...”82

Америка представляет собой парадокс. Она остается величайшим на земле государством, страной великих возможностей, она обладает жизненной энергией, не присущей никакому другому народу. Мы, американцы,- благословеннейшие из смертных. Наши наука, техника, медицина вызывают зависть у всего человечества. Некоторые из нас живы до сих пор только благодаря хирургическому вмешательству, медицинским аппаратам и чудодейственным лекарствам, которых в дни нашей молодости не было и в помине. Нам есть, за что быть признательными своей стране. Никто не станет отрицать грубоватости ее манер, декаданса в ее культуре, отравы в ее душе, но Америка тем не менее остается страной, за которую стоит сражаться,- и последней утопией на этой планете.

Сидя в своем гробу в фургоне, который вез его через виргинские просторы к месту казни, старый аболиционист Джон Браун, как передают, проговорил: “Прекрасная страна”83. Так оно и есть. Вот почему мы не должны ни в коей мере мешать тем, кто хочет вернуть ее людям.

 

 

БЛАГОДАРНОСТИ

Следуя сложившейся многолетней традиции, в ноябре 2000 года я укрылся в своем кабинете, чтобы почитать, подумать и кое-что записать. Эта книга - побочный продукт моего уединения. Без поддержки моей жены Шейлы, особенно необходимой в промежутки между избирательными кампаниями, она никогда не была бы написана.

Хочу также выразить свою признательность моему другу, редактору и агенту Фреди Фридман - за ее преданность и щадящую чувства автора редактуру. Это моя четвертая книга, доведенная Фреди до публикации. Также благодарю Тома Данна, моего издателя из “Сент-Мартинс Пресс”, за его помощь и заботу, и Шона Десмонда, который просматривал текст на всех стадиях - от компьютерного набора до печатных листов.

Пятеро друзей любезно согласились прочесть рукопись и внести в нее необходимые сокращения, исправления и дополнения, со многими из которых я согласился; это Сэм Фрэнсис, Билл Линд, Скотт Макконнелл, Билл Хоукинс и Аллан Рюскинд. Еще я должен поблагодарить Кару Хоп-кинс, мою неутомимую помощницу, отыскивавшую цитаты, которые я смутно припоминал, и добывавшую новые факты, аргументы и идеи из книг, мною прежде не читанных. Без ее помощи эта книга была бы не столь исчерпывающей и убедительной, какой она, я надеюсь, является. Наконец благодарю Джозефа Чами из Демографического отдела ООН за его дружеское содействие и быстрый отклик на все мои просьбы.

 

примечания     оглавление

 

Hosted by uCoz